словно машина услышала меня. Авиамобиль дёрнуло с такой силой, что я шваркнулся затылком о крышу, в глазах рассыпался яркий сноп искр. Раскрылся полупрозрачный прямоугольный купол. И вовремя: до земли оставалось метров пятьдесят — не больше. Авиамобиль медленно спустился на землю, сверху накрыло куполом. Я вышиб дверь, выбрался наружу и замер, поражённый.

На небе плясали разноцветные всполохи. И чем ярче они становилось, тем больше ослабевало свечение в башнях, словно небеса, как электровампир, жадно высасывали энергию. Внезапно погас свет в окнах, исчезла, словно растворилась, объёмная реклама. Воздух разорвали испуганные вскрики, грохот сталкивающихся друг с другом машин.

С радостью я обнаружил, что мы улетели недалеко от того места, где меня арестовали. И бросился назад, лавируя между грудами искореженного железа и телами людей. Вернувшись, я нашёл на стоянке свой авиамобиль. Присел за штурвал и, затаив дыхание, щёлкнул тумблерами. И с облегчением обнаружил, что приборы-будильники подсветились фиолетовым, хотя слабее, чем обычно. Лишь голографический экран с картой остался уныло чернеть.

Мотор ответил привычным мягким рокотом, авиамобиль взвился в воздух и я направился в район, где находилось моё кафе.

Авиамобиль парил в пляшущих радужных бликах, словно катер в волнах диковинного моря, пролетал под величественными переливающимися всеми цветами радуги арками, «мостами», созданных безумной фантазией небесных архитекторов. А внизу, как мрачные памятники на кладбище, темнели башни.

* * *

— Твою ж мать! — я смачно выругался и, плюхнувшись в роскошное кресло в стиле Людовика XIV, снял ботинок. Начал выковыривать из подошвы острый камешек, которым поранил ногу.

Весь двор перед кафе усыпали ярко блестевшие под солнечным светом бриллианты, сапфиры, аметисты, вперемешку с осколками бутылок элитного алкоголя.

— Люк, ты не подметёшь эту хрень? А то я уже себе все ноги изрезал, — обратился я к худосочному молодому человеку в роскошном смокинге и цилиндре.

— Хорошо, полковник, — послушно согласился он.

Ушёл вглубь двора и, вернувшись с метлой на длинной деревянной рукоятке, стал сгребать сверкающее великолепие в кучу.

— А это чего ты такое притащил? — поинтересовался Глен, вальяжно развалившийся на огромном белом кожаном диване.

Он лениво ткнул пальцем в бронзовую статую обнажённой девушки, держащую над собой матовый шар.

— А это торшер старинный. Спёр из фойе какого-то банка. Просто так. Понравился.

Говорить, что фигура девушки стройным станом напомнила мне жену, не хотелось.

— А на черта нам торшер? — зевнул он. — Света все равно нет. Ты бы лучше газовых баллонов побольше нашёл, а то скоро Линде не на чем готовить будет.

Магнитная буря, благодаря которой я смог сбежать от копов, вырубила всю электронику и электричество в Гигаполисе. И хотя в нашем кафе готовили на допотопных газовых плитах, подача газа централизованно прекратилась. Глену пришлось переделать одну плиту для использования баллонов. С водой была та же проблема. Но рядом с кафе проходил канал, из которого мы протянули трубу.

Время от времени я летал в центр, чтобы чем-то поживиться. Мне становилось не по себе, когда я ходил по улицам, заходил в банки и дома. И видел застывших в трагической неподвижности людей. Они находились в коме, но помочь им никто был не в состоянии. Гигаполис умирал.

Перестали работать насосы на автозаправочных станциях, но я просто сливал синтезированное топливо в канистры из брошенных повсюду авиамобилей и легковых машин.

Хуже всего обстояло с едой. Всё холодильные установки отключились. Продукты портились. Мы перешли на сухие полуфабрикаты, которые я люто ненавидел.

— Слушай, полковник, — во двор вышел Буч, одетый в бархатный костюм бордового цвета, который смотрелся на нём, как на корове седло. — А если нам слетать куда-нибудь? На Гавайи? Может там жизнь есть? Погуляем. Мы же теперь богачи, — он уселся в кресло «бержер», жалобно скрипнувшее под его тушей.

Когда мы поняли, что в городе осталась лишь горстка людей, впали в немыслимую эйфорию. Тащили всё, что попадало под руки. Буч питал особую нежность к золотым слиткам. И я натаскал этого добра из банковских сейфов столько, что мы могли выстроить ещё одно кафе из золотых кирпичей. Но быстро потеряли интерес. Золото, драгоценные камни ничего не стоили, если на них нельзя было приобрести еду, воду или горючее.

— Я же тебе говорил: нет там ни хрена. Пусто. За каким чёртом мы туда полетим? Всё, смирись, Буч. Скоро нам всем крышка.

— Почему? Я не согласен, — возразил Глен. — С таким количеством жратвы мы продержимся долго. А потом может быть сможет восстановить электроподстанции?

— Нет, Глен, — я устало вытянул ноги перед собой. — Пока магнитные бури не прекратятся, мы ничего сделать не сможем.

Время от времени неведомый «художник» поражая безумной фантазией, разрисовывал небо яркими всполохами. Взлетали огненные бабочки, птицы-фениксы, били фонтаны, низвергались водопады. Кто бы мог подумать, что красота может быть смертоносной? Бури добивали город. Но мне не хотелось об этом думать.

— Полковник, — застенчиво улыбаясь, рядом со мной возникла Линда в роскошном вечернем платье. — Вам нравится?

Платье из прозрачного алого шифона я обнаружил в лучшем магазине Гигаполиса на центральной авеню. Там этого добра было навалено целые кучи. Набил грузовой отсек ящиками с одеждой, обувью, бельём. И подарил Линде. Никогда не видел, чтобы женщина так радовалась барахлу.

— Классно, — улыбнулся я. — Тебе очень идёт. Настоящая леди. Ну-ка повернись. Да, прямо по тебе.

Глаза девушки вспыхнули невероятным счастьем. Она обвила меня руками за шею и по-детски ткнула в щёку влажными губами.

— Линда! — воскликнул Глен ей вслед с заметной ревностью в голосе. — Когда обедать будем?

— Сейчас, сейчас. Я уже почти всё приготовила.

— Приготовила она, — проворчал Глен. — В прошлый раз меня без десерта оставила.

— Ладно, слетаю в город, — сказал я, поднимаясь.

— Зачем? — удивился Буч. — Мы ж сейчас жрать будем, — он почесал густую поросль, торчащую сквозь кружева белой рубашки. — Для тебя никто подогревать не будет.

— Я быстро. У меня спички кончились.

— Спички, — закинув голову, Буч извергнул громовые раскаты хохота, вспугнув мирно клюющих просо жирных голубей. — Ну-ну. И пива прихвати. А то у меня закончилось.

— Да, и не забудь пушку взять, — предупредил Глен. — А то пристрелят тебя. И чего мы будем делать?

Я вышел на улицу, где в окружении шикарных ретро-автомобилей, смахивающих на крейсера, стоял мой