можно сбыть её аристократу из глубинки или избавиться как-то иначе, если качество подведёт.

Впрочем, Лоуренс не торопился продавать свой товар, поэтому, поняв, что сделка не состоится, просто пожал руку Линдотту:

— Видно, пшеницу всё-таки легче сбыть в виде готового хлеба, нежели как муку.

Вкусный хлеб или нет, узнать очень просто — достаточно его надкусить. Здесь лучше один раз попробовать, чем сто раз услышать речи, воспевающие качество муки.

— Ха-ха! Да уж, все мы, торговцы, так считаем. Но попробуй заикнись об этом при хлебопекарях — сразу вспыхнет ссора.

— А вам приходится с ними считаться?

— Ещё как. Ведь едва те узнают, что кто-то, кроме них, печёт хлеб, придут к тому со своими каменными скалками.

Торговцы должны торговать, а пекари — печь. В городе каждый занимается своим делом, поэтому подобные шутки в порядке вещей. Конечно, огромная прибыль ждёт того торговца, которому удастся прибрать к рукам всё — от закупки зерна до выпечки хлеба, ведь превратить собранный урожай в съедобный хлеб требует большого труда и множества рабочих рук.

— Ну что ж, даст Господь, ещё увидимся…

— Если увидимся, вы уж нас не обидьте…

Лоуренс улыбкой ответил Линдотту, и они с Холо уехали из гильдии.

Жаль, что не удалось продать пшеницу, но беспокоился он больше о другом: Холо всё это время молчала.

— Что-то ты и слова не проронила…

Холо что-то невнятно буркнула на осторожное замечание Лоуренса, а затем вдруг заявила:

— Послушай. Хозяин гильдии сказал, что до Терэо полдня езды?

— Что? А, ну да.

— Тронемся сейчас — прибудем к вечеру? — спросила она с нажимом.

Лоуренс отодвинулся от неё и кивнул:

— Но не лучше ли нам передохнуть? Ты и сама устала.

— Отдохнуть можно и в Терэо. Коли мы туда едем, лучше поскорее отправляться.

Тут Лоуренс понял, откуда столько напряжения в её голосе: Холо не терпелось встретиться с монахом, который собирал предания о языческих богах. Ни словом, ни жестом не выдала она своего желания: упрямая и порой до смешного гордая Волчица, верно, считала, что ей вовсе не к лицу, как маленькой девочке, постоянно торопить своего спутника. Но стоило заветной цели стать ближе, и заглушённое было чувство вспыхнуло с новой силой.

А ведь сама Холо наверняка устала, но, похоже, нетерпение сердца пересиливало всё остальное.

— Хорошо, но давай хотя бы поужинаем. Для горячей еды ведь время найдётся?

Холо ответила ему недоуменным взглядом:

— Само собой!

Лоуренс непроизвольно расплылся в улыбке.

Однообразная и, казалось, бескрайняя равнина сменилась наконец пейзажем, над которым Бог хоть немного потрудился: будто мягкое тесто шлёпнулось на землю в нескольких местах и сформировало эти склоны и уступы. Среди них проложила себе путь река, кое-где виднелись густые леса.

Грохоча, телега катилась по дороге, проложенной вдоль ручья. Холо сидела сонная — к такому Лоуренс уже привык, но на этот раз и правда стоило остановиться на отдых в Энберге. Зимой из-за холода путник не может нормально выспаться: всю ночь просыпается. И если волчице хоть бы что — та всю степь пробежит без устали, — то в обличье девушки выносливость у Холо, видно, вовсе не волчья, а значит, такая поездка для неё тяжёлое испытание. То, что она уснула, прижавшись к Лоуренсу, красноречиво говорило о её усталости.

Пожалуй, не помешает остановиться на отдых в монастыре, когда доберутся до него. «Холо наверняка трудно будет примириться с жизнью, полной ограничений», — подумал Лоуренс и вдруг заметил, что ручей будто бы стал шире. Он огибал холм справа, поэтому невозможно было понять, куда он ведёт, но теперь стало очевидно: течение замедлилось, а русло расширялось.

Вдруг послышался слабый, но легко узнаваемый звук, и Лоуренс сразу понял, что должно открыться его взору. Холо, обладавшая волчьим чутьём, видимо, уловила этот звук даже во сне: она потёрла веки и выглянула из-под капюшона.

До города Терэо оставалось совсем немного.

Там, где течение ручья замедлилось, образовалась запруда, возле которой стояла небольшая водяная мельница.

— Теперь уже совсем близко, раз мельница появилась.

В краях, небогатых на реки и озёра, воду приходилось накапливать и использовать перепады в её уровнях, чтобы запустить мельничное колесо. Из-за слабого потока здесь водяные колёса работали медленно, но очередей около мельницы не было, потому что урожай собрали давно и всё зерно уже перемололи.

Небольшая почерневшая мельница одиноко стояла на отшибе. Когда путники приблизились настолько, что стал различим древесный узор стен, от постройки вдруг отделилась фигура. Лоуренс резко натянул поводья, и лошадь, возмущённо фыркнув и помотав головой, остановилась.

На дорогу выскочил юноша; несмотря на холод, рукава у него были закатаны, и руки до локтей были абсолютно белыми от муки. Он мигом очутился перед телегой и, едва Лоуренс вслед за лошадью приготовился выразить своё недовольство, выпалил:

— Ох, виноват-виноват. Ты ведь странник?

— Тут ты не ошибся: я странствую. А сам чем промышляешь?

Юноша, в отличие от торговца рыбой Амати, недавнего соперника Лоуренса на рынке, был худощавый, но выглядел довольно сильным — тело его явно привыкло к физическому труду. Ростом он не уступал Лоуренсу, тёмные волосы и чёрные глаза выдавали в нём жителя северных земель, привыкшего держать в руках скорее топор, нежели лук. Но из-за муки было трудно разглядеть, какого цвета у него волосы.

Однако спрашивать парня, который весь в муке вышел из мельницы, чем тот промышляет… С таким же успехом Лоуренс мог осведомиться, что продают в хлебной лавке.

— Ха-ха, да я мельник, как видишь. Так откуда же ты? Точно не из Энберга.

Беззаботный смех мельника Лоуренс счёл признаком ребячества. Парень казался на шесть-семь лет младше него, и одно это заставляло насторожиться: не хватало только ещё одной изнуряющей борьбы за Холо.

— Здесь ты угадал. Скажи-ка заодно: сколько ещё ехать до города Терэо?

— Города… Терэо?

Юноша растерялся, но тут же расплылся в улыбке:

— Если Терэо — город, то Энберг — королевская столица, не иначе. Не знаю, зачем ты туда едешь, но это убогая деревенька. Сам же видишь, какая тут мельница.

Слова мельника застали Лоуренса врасплох, однако память услужливо подсказала, что о Терэо он узнал от Дианы — долгожительницы под стать Холо, а потому убогая нынче деревня Терэо в давности могла быть огромным городом.

Торговец кивнул и продолжил:

— И долго ли до него ехать?

— Рукой подать. Да что там, чёткой границы в