того — винокуренный заводик, и три трактира. Недавно по случаю достался ещё один заводик, но он после аварии, плюс расположен не очень удачно и есть проблемы с персоналом для него. У меня сегодня поезд — надо по дороге домой заехать туда, на завтра назначена встреча с управляющим и другими заинтересованными лицами.

— А что у вас для души, какие увлечения? Машенька наша, например, недурно поёт и играет на трубе.

— На саксофоне, если быть точным. Я знаю, мы с ней и познакомились на одной из репетиций. Так что для души — думаю, продолжу сочинять песни, которые Машенька будет исполнять ко всеобщему удовольствию. Это, кстати, не только «для души», но и для семейного бюджета пользу приносит.

— Ну, для пользы бюджеты надо ещё многое сделать! — с лёгкой снисходительностью ответил Мурлыкин. Не понял, он что, пластинку не видел? А ведь точно — не видел! Ну, держись!

— Екатерина Сергеевна, можно вас попросить — подайте Василию Васильевичу ту пластинку, что я принёс. Спасибо.

Пока Мурлыкин крутил в руках конверт, а потом изучал автографы и вникал в суть прочитанного, я, стараясь, чтобы голос звучал ровно, без хвастливых ноток, пояснил:

— Детали коммерческого соглашения я разглашать не имею права, но рассчитываю, что моя доля дохода от этой пластинки покроет расходы на реконструкцию родового поместья Дубовый Лог.

Ага, проняло. Маша вообще расслабилась и сияет.

— Кстати, возвращаясь к семейному делу. Я принёс кое-какие образцы для дегустации. Где-то у горничной должны быть сорокаградусная клюквенная настойка и двадцатипятиградусная брусничная.

— О! А я думал, и то, и другое — компоты дамские! Значит — клюкнем сейчас, раз такое дело! Дарьюшка, а принеси-ка гостинцы сюда!

— Главное, не наклюкайтесь — Юре в дорогу ещё.

Больше серьёзных тем не поднимали. Тем более, что вскоре пришли младшие сёстры Маши. Звали их Ирина и Василиса соответственно. Маша, пока сёстры раздевались, переобувались и вообще готовились к выходу в гостиную, передала мне купленные ею для них подарочки. Какие-то девочковые вещички, смысла которых я толком не понял и уж точно никогда не купил бы. Боюсь, что источник подарка они вычислят влёт, ну и ладно. Приняли они подношения благосклонно, а когда обнаружили вложенные туда банковские билеты — по два у каждой, номиналом в двадцать пять рублей, и моего пояснения, что это «на конфеты, и на мелкие расходы, на которые е попросишь денег у папы» — и вовсе оттаяли.

Средняя выглядела абсолютно домашней кошечкой (хотя внешность бывает обманчива), а вот младшая оказалась, похоже, ещё большей заразой, чем старшая. После комплимента расцветающим юным бутонам, которые превращают дом своего отца в настоящую оранжерею она, усаживаясь рядом со мной, негромко произнесла:

— Подкуп и лесть? Не худший способ приобрести союзников, продолжайте в том же духе!

Ах, так? Ну, держись, мелкая!

— Живёт, говорят, в Минске девушка — ну, уже молодая дама, конечно, с красивым древним именем Василиса. Как-то встретила она и полюбила парня из Болгарии с древним болгарским мужским именем Светлан. А их дочка больше всего любит дразнить окружающих и новых знакомых рассказывая им, что её маму зовут Вася, а папу — Света[1].

Больше всего развеселилась средняя:

— Ну всё, Васька, будем искать тебе мужа-болгарина!

— Не «Васька», а Василиса Васильевна! То есть — Вась-вась! Ну, или «Вася в квадрате», если будешь вредничать. — Последнюю фразу я произнёс тихонько на ушко соседке.

Но та не сдавалась. Немного откинувшись в сторону, она сделала большие глаза и преувеличенно восторженным тоном сказала:

— Ой, Юра, вы такой смелый! Другие Машкины кавалеры сразу разбегались, как тараканы, стоило им только узнать, что наш папа — жандарм!

И смотрит, зараза, ждёт реакцию. Скрип зубов Маши мне, возможно, почудился, а вот тихое и возмущённое: «Васька!» от соседки слева — нет.

— Видите ли, любезная Вась… — тут я сделал небольшую паузу. — … илиса Васильевна! Дело в том, что с вашим многоуважаемым отцом мы познакомились где-то на полгода раньше, чем с вашей восхитительной сестрой. А на данный момент мы с ним в некотором роде коллеги.

— Так неинтересно! — буркнула Василиса и отвернулась. В этот момент стала так похожа на милого надувшегося щеночка, что я с трудом удержался от того, чтобы потрепать по голове и вообще — затискать. Боюсь, не поняли бы остальные такого моего поведения. Но повернувшись к маме этого пузырика, не удержался, прокомментировал:

— Она сейчас такая милашка, правда?

Та только тихонько рассмеялась. В общем, на вокзал меня провожали уже как своего, приглашая заходить в гости «по-простому». Даже Вася буркнула:

— А ты ничего так, забавный. Заходи, если что. Но только я белковый крем и ириски не очень люблю.

— Василиса!!! — Мама её всё же расслышала последнюю фразу.

[1] Реальный случай. Этого миловидного голубоглазого блондинистого тролля с бантиками, обожающего выносить мозг окружающим, водили в тот же садик, что и моих младших, но в группу на год моложе. Однако как-то в начале лета группы объединили…

Глава 3

Маша выскочила меня провожать до двери подъезда. И сходу начала проявлять заботу:

— А ты не замёрзнешь⁈ Как ты вообще без вещей в дорогу собрался⁈

«Хе-хе. Заботу проявлять начала. Значит, уже считает своим, о просто знкомом беспокоиться бы не стала!»

«Думаешь?»

«Постоянно, чего и тебе желаю! А если серьёзно — то да, есть такая примета. Если начинает переживать о том, как ты одет в целом, и чтобы не мёрз в частности — то уже как минимум свадьбу спланировала, включая рассадку гостей и меню».

— Все мои вещи, включая тёплый костюм, заранее сданы в камеру хранения на вокзале. Переоденусь в поезде. Не хватало ещё, чтобы твоя семья подумала, будто я к вам переселяюсь в примаки, если бы со всеми баулами заявился!

— Скажешь тоже! — хихикнула Мурка (нравится мне это её прозвище, да и подходит ей).

— Слушай, есть вопрос. Только не смейся!

— Ну-ну?

— У твоего папы после повышения летнего какая должность и звание? Мне он в конце мая представлялся как старший следователь, а мне как-то не было повода выяснять, что это значит по табелю.

— Ну ты даёшь! — Всё же засмеялась Маша. — Полгода вместе работаете — и не знаешь, с кем именно⁈

— Во-первых, три месяца, во-вторых — знаю, с кем, а звание мне как-то неважно было.

— Ладно, горе ты моё. Старший следователь по особо важным делам он теперь. По классному чину получается где-то как армейский полковник или подполковник, смотря как считать. Назвать его просто «старшим