Однако его родители оставались скромными и смиренными, не ища никакой выгоды или прибыли, просто безмерно благодарные за то, что их сын был спасен, а семья осталась целой.

Когда он вырос из младенца в мальчика, деревенский священник убедил семью отдать Джехана под свою опеку, чтобы тот научился читать и писать, изучать Писание и готовиться к будущему служению Церкви. Спустя несколько лет и удачно подобранное слово к старому другу священника, настоятелю монастыря, брат Джехан поступил на службу в монастырь.

Где он... делал крендельки.

Только по утрам в воскресенье. Семь лотков по семь кренделей в каждом. Не больше, не меньше. Раздавал их сиротам и беднякам в качестве угощения за проповедь. Вкусные и мягкие, аппетитные крендельки.

Самые вкусные, идеальные, безупречные, золотистые крендельки, которые можно было выпекать десятками и продавать с большой выгодой, обогащая и казну, и репутацию монастыря.

Что это был за абсурдный образ славной судьбы и цели, дарованной Богом?

Если, на самом деле, так и было... "умение", с помощью которого он их делал, было даровано ему, когда "фигура сияющего света" спасла его из горящей лачуги... зачем так ограничивать собственное совершенство?

Над этими мыслями я размышлял по мере того, как проходили недели. Мои расследования ничего не выявили, ни малейшего признака стыда или скандала. Идеальный, благочестивый брат Джехан, казалось, никогда не бросал непристойных взглядов на женщин, не причинял никому вреда и не произносил недобрых слов. Он не пил до бесчувствия и не играл в азартные игры. То немногое, что из его скудного монашеского жалованья не шло на его собственное содержание и изготовление кренделей, он, послушный и безропотный, отсылал домой своим крестьянским родителям.

Моя ненависть кипела. Мое негодование росло. Однако я хорошо это скрывал.

Даже когда я увидел, с какой нежностью сестра Берта смотрела на него, когда он раздавал драгоценные свежеиспеченные угощения ее подопечным сиротам... даже когда аббат выделил его для знакомства и обеда с приехавшим епископом... даже когда самая новая послушница, хорошенькая сестра Лизетта, которая при других обстоятельствах не удостоила бы такого, как я, и второго взгляда, вздохнула с прижатыми к груди руками в сладкой девичьей тоске, когда он проходил мимо...

О, да, я хорошо спрятал свой гнев.

Но все чаще и чаще я стал задаваться вопросом об этой так называемой "фигуре сияющего света". Мои размышления превратились в более мрачные, зловещие подозрения и догадки. Предположим, что на самом деле это был вовсе не ангел, несмотря на то, во что верили окрестные крестьяне и деревенский священник? Предположим, что мать Джехана была свидетелем... чего-то другого? Что еще было описано как "фигура сияющего света"? Чье имя означало нечто очень похожее?

Если это так, то не объясняет ли это сдержанность брата Джехана в обсуждении его необычной удачи и благосклонности, его необычного дара? Может быть, он разыгрывает перед всеми нами большой спектакль. Возможно он плут и мастер обмана? Были ли крендельки и та легкость, с которой он их делал — разве я сам не выразился как "колдовство"? — вовсе не были делом рук Небес, а совсем наоборот? Неужели он, будучи младенцем, прошел через само пламя Ада, и его сияние пропитало все его существо? Вливаясь в крендельки, пропитывая их злом? Чтобы развратить слабовольную невинность беспомощных детей? И запятнать души добрых, благочестивых монахов и монахинь?

Конечно! Это должно быть от лукавого! Должно быть!

И только я, не поддавшись на его личину благочестивого смирения, увидел, что это было на самом деле! Моя ненависть была не греховным промахом, а спасением! Я, и только я, мог остановить это злодеяние! Разоблачив его истинную природу и мерзкие злодеяния, которые он совершал... и, мы бы увидели, кого следующего пригласят на обед к епископу, не так ли?

В субботу ночью я не пытался заснуть, а лишь притворялся, пока монастырь не наполнился дремотой. Тихо, как призрак, я соскользнул со своего ложа и пошел по темным коридорам. Лунного света было достаточно, чтобы помочь мне пройти незамеченным, а тени окутывали дворы, скрывая меня от бодрствующих глаз, пока я шел к кухням, мимо кладовых и прямиком в маленькую пекарню.

Там я спрятался, чтобы наблюдать и ждать. А ждать я умел, как никто другой.

Там, вопреки моим лучшим намерениям, меня одолела сонливость. Через некоторое время я проснулся от того, что совсем рядом, раздавались звуки обычной работы, а сквозь щели в двери пробивалось теплое свечение. Я почувствовал запах дрожжей, тесто уже поднималось. Я почувствовал едкий пар щелочи, смешанной с водой.

Подкравшись к двери, я выглянул и увидел, как и ожидал, брата Джехана. Одинокий, как это часто бывает, он занимался своими предрассветными кренделями. Он топил печь и доводил котел с водой до кипения. Семь противней стояли наготове. На длинном столе он наносил тонкий слой масла кисточкой из конского волоса. Рядом стояла солонка — забавная глазурованная глиняная новинка в виде ростового, блаженного, веселого монаха.

Я тоже всегда ненавидел этот предмет, хотя и по другим причинам. Пухлые щеки, глумливая улыбка, толстый и упитанный живот. Ничего общего с реальностью! Кроме того, что-то в том, что он поднимает свою лысую голову, чтобы оттуда посыпалась соль, казалось мне неуместным, если не откровенным кощунством.

Брат Джехан передвигался по комнате стройно и проворно, не улыбаясь и не хмурясь, но с выражением безмятежной целеустремленности. Он не напевал, не скандировал, не шептал, не разговаривал сам с собой и не молился. Он скатывал тесто в веревки, затем ловким движением запястья завязывал веревки в витые узлы — они должны были символизировать руки. Так же как руки той "фигуры сияющего света", как ходила молва, укрывали его от всепожирающего пламени, — окунал каждую заготовку на короткое время в кипящую ванну со щелочной водой и раскладывал формы аккуратно на подносах.

Чем дольше я наблюдал за ним, чем тщательнее его рассматривал, тем красивее и совершеннее он казался... и тем сильнее становилась моя ненависть и убежденность что передо мной сам дьявол.

Кто еще, на полотнах, был изображен необычайно красивым? Самый прекрасный среди всех небесных воинств, до того, как он был отвержен и бесславно пал в царство мертвых? Насколько я знал, настоящий Джехан мог погибнуть в огне несколько лет тому назад, а на его место пришел другой! И теперь он ходить среди нас, насмехаться над нами, осквернять наш святой порядок!

Как только содержимое котла достигло полного кипения, а воды забурлила и стала