навстречу, и она, всхлипывая, тут же бросается в его объятия. Окинув толпу не терпящим замечаний взглядом, он прижимает Гермиону к себе, и они покидают учительскую.

vii.

После шестого признания на Северуса обрушивается волна вопросов, и его ответ становится седьмым признанием.

Гермионы нет в замке с тех пор, как она отправилась в Лондон устраивать похороны родителей, отчего Северус с тяжелым сердцем ступает через порог учительской. Он уже скучает по ней. Ей удалось украсть лишь два часа столь драгоценного сна, и даже тогда она сквозь дремоту бесшумно рыдала на его груди. Как он может спать, когда Гермионе больно? Никак. Он лишь обнимает ее, утирает слезы, непрестанно льющиеся из ее глаз, и гладит по волосам. А еще Северус упражняется. Чувство вины за то, что он все еще не может сказать ей, что любит, даже когда она страдает, также не дает ему сомкнуть глаз.

Войдя в учительскую, Северус тут же замечает устремленные в его сторону взгляды. Он смотрит на позабытую шахматную доску, где короля Гермионы от смертного приговора мата все так же отделяет лишь один ход. Затем он переводит взгляд на директрису.

— Гермиона будет в Лондоне еще около двух дней, — наконец говорит он. — Могу я получить разрешение покинуть замок завтра?

— Я собиралась подменить Гермиону на ее занятиях, — неуверенно отвечает МакГонагалл. — Не представляю, кто мог бы подменить тебя…

— Я могу, — вызывается Невилл Лонгботтом. Северус вздергивает брови и бросает на него удивленный взгляд. Лонгботтом выглядит слегка испуганно, и, тем не менее, вид его полон решимости. — Чтобы вы могли поддержать Гермиону.

Лонгботтом явно чувствует себя неловко под грузом множества устремленных на него взглядов.

— Мы не будем ничего варить. Мы просто разберем применение растений. И эм… Директриса, говорят, дождь продлится еще до вторника, так что я и так собирался отменить занятия по гербологии.

Северус делает шаг навстречу и протягивает Невиллу руку. Тот неуклюже привстает с кресла и отвечает на рукопожатие.

— Спасибо, профессор Лонгботтом, — произносит Северус, не сводя с него оценивающего взгляда. — От меня и от Гермионы.

— Северус… — бросает МакГонагалл, но тут же умолкает под грузом взгляда темных глаз Мастера зелий. — Эм… Северус, почему…

— Она нуждается во мне, — отрезает Северус. — А я принадлежу ей, а значит буду рядом.

Признав свои чувства к Гермионе перед всей учительской, он чувствует подступающую тошнотворную боль где-то в области живота. Северус окидывает всех присутствующих своим коронным ядовитым взглядом.

— Если кому-то есть что сказать по этому поводу, адресуйте свои комментарии исключительно мне. Если я услышу, что кто-то из вас донимает профессора Грейнджер, я лично подсыплю яд в ваш завтрак.

Учительская погружается в полную тишину, и лишь рев ветра доносится из-за плотно закрытого окна. Северус усмехается и стремительно покидает комнату. Ему предстоит позаботиться о Гермионе.

viii.

Он находит Гермиону в лондонской квартире ее родителей и становится ее тенью на следующие два дня. Она не спрашивает, кто подменяет ее или его на занятиях, или как Северус вообще оказался здесь, что подтверждает его опасения о том, как сильно она убита горем. Она просто принимает все как данность, ведь так оно и есть.

Когда, решив навестить Гермиону, чтобы выразить свои соболезнования и оказать дружескую поддержку, Гарри Поттер и Рон Уизли обнаруживают в ее квартире Снейпа, их лица перекашиваются от удивления и тревоги. Уизли приносит с собой приготовленную матерью запеканку, а Поттер — бутылку огневиски. Из ее писем и коротких разговоров в “Трех метлах” они уже успели выяснить, что Гермиона завязала дружбу со Снейпом, но они совершенно точно не ожидали увидеть его здесь, одетого в местами влажный от слез Гермионы темно-зеленый свитер и явно чувствующего себя как дома.

— Он носит что-то кроме черного? — спрашивает Рон, думая, что тот его не слышит.

Северус игнорирует их присутствие, старается воздерживаться от уничижительных взглядов и упрямо обнимает Гермиону за плечи. Он также поднимает бокал огневиски за компанию и решает не вмешиваться, когда, делая чай на кухне, слышит отголоски напряженного разговора.

— Эм… с каких пор, Гермиона?

— Черт возьми!

— Вы действительно считаете, что сейчас удачное время пытаться лезть в мою личную жизнь?

— Прости, конечно, но Снейп?

— Я люблю его.

— Он же Снейп, Гермиона. Пожиратель смерти.

— Еще хоть слово об этом, и я вытравлю тебя отсюда порчей.

— Ладно, ладно. Не лучшее время, я понимаю…

— Ты ничего не понимаешь, Рональд. Он все для меня.

Северус решает, что пора заявить этим пустоголовым кретинам («друзьям Гермионы» — не стоит называть их пустоголовыми кретинами, если он хочет, чтобы она, а значит и они, была частью его жизни) о том, что его намерения в отношении Гермионы весьма серьезны.

— И я чувствую то же самое по отношению к ней, — произносит он и опускает поднос с чаем на стол, не сводя при этом с них пристального взгляда. — Так что предлагаю на этом закончить.

Гермиона прижимается к нему, возвращая его руку на ее законное место и погружаясь в тепло его объятий. Он улыбается ей, замечая взгляды, которыми обмениваются ребята. Он знает, что улыбки не привычны его лицу, но Гермиона уверяет, что ей они очень нравятся, поэтому он старается дарить их ей. Только ей. Он так много делает только ради нее, и с недавних пор необходимость мириться с присутствием Гарри Поттера в его жизни входит в этот список.

Когда становится понятно, что Гермиона вот-вот уснет прямо на диване, Северус вызывается проводить гостей к выходу. Беседа уже давно стала неловкой и натянутой, именно поэтому, когда ребята сообщают, что собираются уходить, все вздыхают с облегчением.

Уже у двери они медлят и, наконец, решаются говорить открыто. Северус мысленно вздыхает. Как только они переступили порог, он знал, что этой беседы не избежать.

— Не обижайте ее, — требует Уизли, упрямо вздернув подбородок. Этот жест приводит Северуса в замешательство, ведь он видел это выражение на лице своей возлюбленной тысячу раз, а теперь ему остается лишь гадать, перенял Уизли этот жест у нее или она у него.

— Мы не