недовольство новой властью.» [6]

На семью Николая Митрофановича началось давление, назначили очень высокие налоги, запретили торговать продуктами собственного производства. Их хозяйство раскулачивали три раза. Первый раз выселяли за пределы села в Красноборском районе, там, на окраине, они снова строились, снова восстанавливали хозяйство. Второй раз выселяли в лес, в лесу снова строились и восстанавливались. Честно говоря, я вообще не понимаю, как всё это можно было пережить, столько труда и сил нужно вложить, чтобы обустроить семью с детьми.

В 1931 году Николая Митрофановича арестовали, увезли в город Молотовск (теперь Северодвинск) и посадили там в тюрьму, как контрреволюционера. На момент ареста ему было 45 лет. По закону советской власти, если крестьянин признавался контрреволюционером, то все его имущество изымалось и передавалось колхозам, а сам человек отправлялся в концлагеря. Коллективизация же получала всё его имущество.

Рисунок 4 Молотовск – ныне Северодвинск

В Молотовске, к тому времени, на месте бывшего монастыря была колония для малолетних преступников, а позже, в 1938 году, началось строительство Ягринского исправительно-трудового лагеря. В тридцатые годы лагеря́ организовывались в СССР для строительства заводов, железных дорог, городов, для лесозаготовок и др.

Рисунок 5 Молотовск

Но в 1931 году Ягринлага ещё не существовало, Николая Митрофановича посадили в тюрьму. Ему удалось сбежать, – сначала из тюрьмы, а потом и из города. Как мне удалось узнать, посадили его в камеру-времянку, без крыши, он перелез через стену и смог уйти незамеченным. Он реально опасался за свою жизнь, у него не было никаких документов, и он не мог вернуться назад в Архангельскую область, потому что знал – его непременно арестуют и убьют. Но там осталась его семья, жена с детьми, и что с ними теперь? Он не знал. Николай Митрофанович Ипатов решил податься в Сибирь, подыскать там новое место жительства, чтобы затем перевезти туда всю свою семью. Но его плану не суждено было сбыться.

До Сибири он всё-таки добрался, там подрядился в бригаду лесорубов, валил лес. Николай Митрофанович переживал за своих близких, он не знал, что с ними, ему было тяжело вдали от родных. Он стал задумываться о самоубийстве: каждый вечер, после трудовой смены, он брал с собой топор, чтобы зарубить себя. Но каждый раз, отдохнув ночью, раздумывал рубиться, и с утра снова шёл работать – валить лес. Бригадир лесорубов видел, что Николай Ипатов работает на совесть, и однажды спросил его:

– Ипатов, ты кулак?

– А что?

– Только кулаки так могут работать. Я тебе выпишу документ, ты меня не выдашь?

– Не выдам, – ответил Николай.

Бригадир выписал ему поддельную справку, чтобы Николай Митрофанович смог уехать на родину.

Но в Архангельск Николай Ипатов смог вернуться не сразу, т.к. началась Великая Отечественная война.

Глава III

Анна Гавриловна

Ипатова Анна Гавриловна (1886–1931) – жена Николая Митрофановича – была грамотная женщина, в то время как Николай Митрофанович читать не умел. Анна Гавриловна была обучена грамоте, образование получила либо в женской гимназии, либо в институте благородных девиц (точно узнать не удалось, и фотографии её, к сожалению, не сохранилось). Она была красивая, статная женщина с шикарными волосами черного цвета, – «коса в руку толщиной». Анна Гавриловна была из семьи купца по фамилии Буторин.

У Анны Гавриловны была родная сестра, она жила со своей семьёй в том же селе по соседству. Когда в Архангельской области началась коллективизация, они не стали дожидаться участи, которая постигла семью Митрофана Ипатова. Сестра Анны Гавриловны со своей семьёй уехали за границу. Собрались в одну ночь, ранним утром затопили печи, вывели скотину. Соседи проснулись, смотрят, –печи топятся, ворота открыты, поэтому, пока их хватились, они уже успели далеко уехать. Им удалось перебраться по морю в Мурманск, а оттуда в Европу.

Анне Гавриловне Ипатовой пришлось худо. В 1931 году, когда арестовали Николая Митрофановича, у неё началась паника. Она боялась за свою жизнь и жизнь своих детей. Откуда-то пошли слухи, что тех, кого насильно увозят за пределы Архангельской области будут топить в Белом море. На их имущество наложили арест, было понятно, что выселения не избежать.

«Порядок депортации раскулаченных семей определялся постановлением ЦИК и СНК СССР от 1 февраля 1930 года «О мероприятиях по укреплению социалистического переустройства сельского хозяйства в районах сплошной коллективизации и по борьбе с кулачеством» и Инструкцией от 4 февраля 1930 года.

Доставка выселяемых в отдаленные регионы страны возлагалась на органы ОГПУ. Порайонным расселением должны были заниматься региональные власти, размещением в пределах района – районные исполкомы. Им же предлагалось срочно проработать вопрос о способах и формах использования депортированных кулаков.

В помощь местным парторганизациям по раскулачиванию ЦК ВКП(б) постановил направить 25 000 партийцев из промышленных областей.

Чтобы облегчить процесс раскулачивания, в деревне проводилась партийно-воспитательная и агитационно-разъяснительная работа, направленная на расслоение деревни. Насаждался образ врага в виде зажиточного крестьянина. Самое большое количество раскулаченных было предписано выслать в Северный край – 70 тысяч семей. И это не случайно. Огромный по площади, малонаселенный край располагал богатыми природными ресурсами и рассматривался как важнейший поставщик валюты крайне необходимой для индустриализации страны. Кулаки в первую очередь должны были обеспечить прирост объемов лесозаготовки и производства экспортной лесопродукции. Наличие в Северном крае транспортной сети (железнодорожные и водные пути) позволяло доставить раскулаченных в районы постоянного расселения, а размеры территории края – рассредоточить и изолированно разместить большие массы людей, что и требовалось директивными документами.

В Северный край в 1930–1931 годах, с учетом внутрикраевого переселения, было выселено более 50 тысяч кулацких семей (около 275 тысяч человек).» [7]

Утром, в день ссылки, к дому Николая и Анны Ипатовых пришли конвоиры, подъехали деревянные телеги, запряженные лошадьми. В телегах не было никакой