Маргарет станет никем. Как сейчас Элла.

— Ты права. Клинтон — первенец. Ему уже тридцать. Уильям младше на четыре года. Клинтон — самостоятельная личность. Уильям же всё ещё боится сделать шаг вперед. Титул принадлежит Клинтону. Но он сам от него отказался, Маргарет. И мы все знаем причину. А ещё важнее то, что твой сын не желает иметь ничего общего с этим. Он хочет просто жить для себя.

Патриция опустила глаза и многозначительно добавила:

— С такой-то матерью. Я его понимаю.

Маргарет решила пропустить мимо ушей оскорбительное дополнение. Сжав губы, она набралась терпения и продолжила:

— Интересно, как долго Уильям сможет продержаться в таком статусе. Сбежит на второй день как трус.

— Ты недооцениваешь моего внука.

— Сами знаете, что я права. Но желание Клинтона остаться в стороне для Вас на первом месте! — возмущенно произнесла Маргарет.

Патриция холодно посмотрела на неё:

— Жаль, что для тебя желания сына всегда на последнем месте.

Маргарет закрыла рот. Жизнь в этом особняке научила её держать эмоции под контролем. Спорить с Патрицией себе дороже. Эта женщина всегда найдет ответ, который заставит замолчать каждого.

Стук в дверь смог хоть на мгновение разрядить накалившуюся обстановку. Дождавшись разрешения хозяйки кабинета, вошел молодой, высокий, темноволосый мужчина. Он с обворожительной улыбкой направился вперёд и, протянув руки к бабушке, радостно встретил её объятия.

— Клинтон, почему ты не предупредил, что придёшь? — Патриция изменилась с одним лишь появлением старшего внука. Он был встречен ею с теплотой и любовью. С самого детства она старалась опекать мальчиков и давать им всё самое лучшее. Иногда приходилось оберегать их от интриг дома, в котором тайнами и ссорами был пропитан каждый уголок.

— Заехал, чтобы увидеть тебя, моя королева, — Клинтон одарил родную бабушку лучезарной улыбкой, которую она так сильно любила.

Сделав шаг назад, он перевел взгляд и заметил, что они вовсе не одни. Его глаза потухли при одном лишь виде родной матери.

Клинтон кивнул ей.

— Герцогиня Норфолк, рад вас видеть, — в его голосе слышались язвительные ноты.

— Клинтон, перестань, — поучительно начала Маргарет, резко поднявшись со стула. — Вчера я не хотела с тобой ссориться.

— Видимо, ты теряешься в своих желаниях, мама. Не хочешь, но всегда делаешь это.

Ледяное выражение не покинуло лицо Маргарет. Она была похожа на камень, который невозможно расколоть.

— Ладно, — он медленно подошел к матери и, наклонившись, поцеловал её в макушку. — Всего доброго. Мне пора.

Решив, что нет смысла держать обиду на мать, Клинтон сделал шаг к примирению. Как всегда. Всем было известно, что Маргарет Норфолк слишком горда, чтобы извиниться. Делает она это лишь тогда, когда выгодно. Сколько Клинтон помнил себя, столько он вел холодную вражду с ней и её принципами. И лишь ее статус матери не позволял ему отвернуться. Это было бы, по крайней мере, подло. Ведь как бы там ни было, она всегда заботилась о нем. В своей манере, конечно. Но заботилась.

— Уилл дома? — спросил Клинтон, повернувшись к бабушке.

— Нет. Он с Эллой отлучился в наше поместье в Хэмптоне, — ответила Патриция.

Маргарет закатила глаза. Клинтон слишком сильно ценил своего брата. И вовсе не понимал, что они заклятые враги. Конкуренты.

— Понял. Тогда возьму на выставку Райта.

— Райт Эванс? — Маргарет резко возникла перед Клинтоном всё с тем же недовольным лицом. — Я смирилась с тем, что ты уже как десять лет основатель автомобильной компании. Но вот дружба с Райтом, который в этой сфере твой конкурент не приведёт ни к чему хорошему.

— Мама, мы с ним как братья. И прошу тебя, прекрати свои попытки руководить моей жизнью. У тебя ничего не выйдет, — его голубые глаза обожгли Маргарет. Он был не просто серьёзен. Скорее раздражен. Во взгляде, словно несовместимые лёд и пламя, смешались гнев и чрезмерная холодность. Клинтон не так часто использовал это оружие, но, но если всё-таки пускал его в ход, то мог легко вызвать у собеседника дрожь по телу.

***

Грейс откинулась на спинку кресла, шумно выдохнув. День её рождения был вовсе не в радость. Сегодня она ждала лишь одного. Только одно единственное желание было загадано. Чтобы Стив хотя бы позвонил и сказал несколько приятных слов. Но, кажется, уже поздно ждать его поздравления. Он забыл. Или занят. Всё бывает.

Этот день, как и все предыдущие, ничем не выделялся. Мама и брат вспомнили о её двадцатиоднолетии лишь вечером. Естественно, не стоило даже ждать, что этот день вообще кого-то заинтересует. Денег на масштабную вечеринку не хватало. Жили они небогато. Брат работал грузчиком в масштабной компании. Именно он платил все семейные налоги. Мама — продавец в магазине. Грейс там же консультант. Зарплата маленькая, но жить было можно. Отношения в семье натянутые. Кевин всегда был маминым любимчиком. Хотя и говорят, что младших любят больше. Грейс убедилась на собственном примере, что это не всегда правда.

Услышав тихий звонок в дверь, она спрыгнула с кресла, раскрывая настежь дверь своей маленькой спальни и вышла в гостиную. Хотя скорее выбежала, чем вышла. Так вернее.

Грейс уставилась на высокого элегантно одетого мужчину. Она нахмурила брови. Зачем здесь этот непонятный тип? Где Стив? Почему её возлюбленный не соизволил даже поздравить её с днём рождения?

— Добрый вечер, — низкий голос незнакомца пронзил тишину.

— Здравствуйте, — с улыбкой на лице проговорила сама хозяйка дома Дороти Смит. Редко можно было увидеть такую приветливую маму. Ведь улыбалась она лишь богатым и знатным людям. Таким, как вот этот непонятный мужчина в дорогущем костюме.

— Мистер Эванс, что-то случилось? — спросил Кевин. Видимо, брат знаком с человеком, который явно купался в золоте.

— Кевин, я пришел к тебе. Нужно обговорить очень важное дело, — на лице Райта Эванса появился хитрый прищур. Он будто намекал на что-то.

— Ах, да, точно, — Кевин улыбнулся и резко обернулся к матери и сестре. Он робко расплылся в улыбке. — Познакомьтесь, это Райт Эванс, друг и одновременно конкурент владельца компании, в которой я работаю. Думаю, вам известно, что NorfolKton General Company набирает обороты с каждым годом. Мистер Эванс просит нашей помощи, чтобы