голос. — Вот тебе мои. Ты будешь работать жнецом смерти, забирать души и переправлять их на ту сторону.
— На ту сторону?
— Ты всё узнаешь. Как только поможешь пятидесяти шести душам, взамен тем, что сгубил, будешь прощён, и я заберу тебя.
— И всё? — удивился я.
Демон недовольно фыркнул, но не ответил, объяснив лишь пару нюансов, он переправил меня чёрт знает куда и спросил:
— Больше ты не сможешь вернуться, ты понимаешь это?
Я кивнул, даже не обдумав его слова, ибо умер тогда вместе с теми, кого погубил. Моя семья, коллеги, моя жизнь перестали существовать в тот самый миг.
Мои чувства вряд ли заботили Гибель, да и сочувствие его я вызвать не пытался, лишь терялся иногда в своей голове, в попытке понять или объяснить происходящее.
Примерив образ смерти, я должен был встречать умерших, рассказывать им о том, что произошло, и провожать в последнее путешествие к покою. Быть эдаким добрым наставником, чтобы в столь важный момент никто из них не был одинок и напуган. Гибель сказал, что очень важно соблюдать дистанцию, но при этом не отстраняться от человека, ведь рождение и смерть — самые важные этапы. И чтобы всё текло как непрерывная река в огромном круге жизни, необходимо выполнять условия. Он не дал мне инструмент, которым надо пожинать, но дал лист с именами и отправил в путь. Конечно, хотелось бы больше информации в таком-то деле, но выбирать не приходится, учитывая, что это не выходные на природе, а действительно вопрос жизни и смерти.
Моё первое задание было встретить женщину по имени Л. Я концентрировался на имени из списка и точно ощущал, куда следует идти. Я не мог понять, видят меня или нет, но, когда случайно налетел на прохожего, который спокойно прошёл сквозь меня, вопрос отпал сам собой. Чутье привело в городскую больницу, по привычке я побрёл к столу информации спросить, где найти пациентку, но после пары проигнорированных вопросов, вспомнил, что невидим для них, и последовал дальше по коридору.
В палате номер 111 лежала молодая девушка, она крепко спала, её лицо пылало рубцами и синяками, а половина тела перебинтована. На бирке возле кровати было написано неизвестная, но я точно знал, что её звали Л, я чувствовал это. Там же была информация о её травмах, показателях и дата поступления. Это была дата моей аварии. Забыть такое трудно. Почему-то я сразу понял, что она была там. Решил ли продемонстрировать Гибель чувство юмора или же это было испытанием, я думать не стал. Это условие, которое я должен был выполнить и вариантов нет.
Девушка лежала недвижимо, её лицо выражало беспокойство, хотя записи гласили, что она не приходила в сознание. Возможно, её гложили воспоминания в виде снов, а может она понимала, что произошло. Я бы хотел прочесть её, как это делал со мной Гибель, может тогда смог бы лучше подобрать слова.
Я легонько коснулся её руки, и она, раскрыв глаза, в замешательстве посмотрела на меня. Испуг сменился озадаченностью, она привстала, и я увидел, что её тело осталось лежать на кровати, а сидит поверх полупрозрачная субстанция, по форме точь-в-точь тело. Л ничего не поняла и тянула онемевшие конечности после долгого сна, а я замер от лицезрения того, что переварить пока был не в состоянии. Тем не менее, пугать её не следовало, а значит я должен был реагировать спокойно. Я взял себя в руки, сделал вид, что вздохнул, и произнёс её имя так, чтобы она его услышала, но не нарушая тишину.
— Л, вы помните, что произошло?
Она нахмурилась как ребёнок, что пытается решить загадку.
— Кажется, я попала в аварию. Я ехала на работу. А потом бац, и всё, ничего толком не помню, всё так быстро произошло. — она взглянула на меня, и, по-видимому, мой вид её обеспокоил. — А что на самом деле случилось?
Я хотел подобрать правильные слова, чтобы она не нервничала и не пугалась, но с дуру кинул взгляд на её тело, она проследовала за ним и оцепенела. Увидеть себя прямо перед собой, пожалуй, самое страшное. Я думал, она станет кричать, но Л лишь застыла, пристально вглядываясь в закрытые веки, словно молила про себя, чтобы тело их хотя бы приоткрыло. Но чудо не произошло, и Л повернула голову ко мне.
— Я умерла. — это был не вопрос, но и на утверждение не было похоже, скорее, предположение, которое ты произносишь, в надежде оказаться неправым.
— Вам страшно? — только и выдавил из себя я, оцепеневший от её отчаяния.
— А должно быть?
— Нет, вам ничего не грозит.
Она усмехнулась, но на лице не мелькнула улыбка, а взгляд застыл где-то в пространстве.
— Уже точно.
Я не хотел говорить ей правду, но молчание губит хранителя тайны, и я набрался смелости произнести.
— Вы должны знать ещё кое-что. — моё тело, которое я уже не чувствовал, будто всё ещё пыталось тянуть меня и сопротивлялось, но я закрыл глаза. — Это я вас убил…
— Что? Как? Это была не авария?
— Авария. За рулём автобуса был я. Это моя вина.
— Судя по всему, вы тоже умерли, так что какая уж теперь разница.
— Мне жаль…
— Да, мне тоже… — после паузы, затянувшейся на целую вечность, она неуверенно спросила — И что дальше?
— Я провожу вас, туда, где вам будет хорошо.
— Почему именно вы?
— Так решила судьба.
Я дал ей время прийти в себя, хоть и не знал, было ли оно у нас. Как человек, встретивший свою кончину иначе, я всё же понимал, каково это проснуться вот так. Л ещё долго стояла у своей постели, словно до последнего хотела проснуться от кошмара. Но когда она поняла, что реальность ныне такая, то тихо произнеся — Я готова — и утирая глаза, на которых не было слез, подошла ко мне.
Я протянул ей руку, полагая, что так будет комфортнее, ощущать кого-то рядом, но она не ответила мне взаимностью, и мы последовали по последнему пути молча и одиноко.
Свет вокруг нас устремился в одну точку впереди, образовав что-то вроде коридора, ведущего куда-то, я почувствовал тягу к тому месту. Может это и был рай. Я следовал вперёд, ощущая нестерпимое желание обнять Л и поделится с ней этой тягой, но она шла отстранённо.
— А что, если мы не пойдём туда? Такой вариант есть? — внезапно спросила Л, нарушив тягостную тишину.
Я растерялся, Гибель не то, чтобы инструктировал меня о форс мажорах, он и дельной то информации не так много дал, сказал лишь, что сам всё пойму по ходу дела, при этом не уставая напоминать о важности правил. Я вспомнил его "добрым" словом, но тут же осёкся, полагая, что он всё ещё где-то рядом и проверяет меня.
— Я не знаю. — лишь ответил я — Но идти мы должны.
— Должны? — не унималась девушка — Почему?
— Разве вам не хочется покоя? Разве это — не лучший конец? Вокруг этого построена вся жизнь, религия, чтобы стремится к лучшему