заворожённый, стоял и смотрел на свою землю. Земля ему вдруг показалась такой маленькой со всеми ее пашнями, садами, рощами, деревнями, и, наверное, даже городами. Все это было мелочью по сравнению с необъятным простором, открывшимся старику отсюда. Дышалось здесь труднее, чем внизу. Хорхе подумал, что этому причиной было количество воздуха вокруг. Они с сыном стояли здесь вдвоём, и все вокруг, казалось, было для них. Старика от этих мыслей даже в жар бросило. Даниэль сначала радовался за отца, видя его повеселевшие и оживившиеся глаза. У старика даже походка здесь изменилась, он шагал легче, не так приземлённо. Но потом сына стал настораживать непривычный блеск глаз и редкие подергивания всего тела, как при ознобе. Даниэль поинтересовался самочувствием отца. Но в ответ он только услышал, что тот ничего знать не хочет о своём самочувствии, он теперь хочет скорее добраться туда, выше, где вообще нет помех. Он хотел увидеть свободное пространство со всех сторон. А тут одну сторону закрывал остаток горы, да ещё и с отелем. Даниэль понял, что перечить старику было бесполезно. Надо было идти, пока позволяло время и погода. Даниэль достал из машины на всякий случай плед дорожный, который всегда валялся у него в багажнике для того, чтобы было чем прикрыть старика от прохлады и ветра там на вершине. И вот они смело отправились в путь. Тропа была узкая, но безопасная и исхоженная туристами. По дороге растительность убывала, и постепенно лучше открывался обзор. Старик тяжело дышал, шагал тяжелее, но упорно шёл следом. Даниэль уже теперь и не знал, что ему следовало делать, то ли радоваться за отца, то ли беспокоиться. Эти два чувства в сыне плотно смешались.

Восхождение заняло около часа с двумя короткими передышками. И вот они на вершине. Солнце светило, но через тонкую пелену, будто там, наверху задернули полупрозрачную занавеску, чтобы легче было смотреть. Ветер был здесь сильнее, но, к счастью, пока тёплый. Даниэль бросил плед на каменистый выступ, предлагая отцу присесть. Хорхе и не подумал, он топтался на месте, поворачиваясь во все стороны, и радовался простору как ребёнок. Сын даже залюбовался отцом, незнакомым, величественным и одновременно по — детски трогательным казался он в этой позе. Старик долго так стоял, потом прикрыл глаза, громко сглотнул, может быть все, что не мог высказать, и поднял руки вверх, расставив их очень широко. Так он простоял ещё немного, чуть покачиваясь. Потом, вдруг сбросив с себя торжественность, тихо присел на постеленный сыном плед и сразу весь обмяк, сморщился и затих. Он сидел и, глядя куда-то в бесконечность, думал о чем-то своём. Даниэль не трогал отца, но беспокойство за него нарастало. Ожидание чего-то стояло рядом и напоминало о своём присутствии.

Ветер усилился и нагнал серые облака, которые, сменив тонкую занавеску, задрапировали солнце. Надо было спускаться. Хорхе это тоже понял, но прежде чем встать, он обратился к сыну: «Я тебе благодарен за этот поход. Я должен был это увидеть, мне здесь хорошо. Ты ведь сегодня хотел возвратиться в город, так ведь?» Даниэль смущенно кивнул. «А я хотел бы здесь ещё немного побыть. Оставь меня на дня два в этом отеле, а потом вернёшься за мной. Я ведь впервые о чём-то прошу тебя, сделай это для меня, сын», — сказал старик хриплым голосом.

До отеля они шли молча, только Даниэль уговорил старика завернуться в плед. В отеле они вместе пообедали, разговаривать обоим не хотелось, может быть из-за усталости, а может быть и ещё что-то мешало. После обеда оба вышли из отеля. Прежде чем проводить сына до машины, Хорхе увлёк его на смотровую площадку с ограждением. Именно здесь произошла первая встреча старика с простором. Он ещё раз уже бывалым взглядом посмотрел вверх, потом вниз, постоял задумавшись, потом резко обернулся к сыну и сказал: «Ну ступай, тебе пора на землю, тебя там ждёт твоя жизнь. А я хочу здесь немного приготовиться. Мне скоро вон туда отправляться», — сказал он, указывая рукой вверх, — «надо привыкнуть к высоте». Неожиданно для себя, они оба крепко обнялись. У обоих вдруг промелькнула догадка, что может быть это была их последняя встреча.