через тарелку Хокинга. При благоприятных обстоятельствах – в чистом вакууме, когда им нечего больше всасывать, – черные дыры испаряются. Это может занять миллиарды лет, они будут сочиться излучением Хокинга, но в конце концов усохнут и померкнут. И таков, вероятно, единственный продукт жизни подобных космических объектов, наблюдаемый в реале. Остальные процессы происходили в У-пространстве: сложные, интересные процессы, которые Сыч и Кроушер исследовали тоже. Но ни один из них не был интересен так, как излучение Хокинга, потому что Лейденская воронка производила не только хаотичные выбросы. Иногда радиация исходила от нее в упорядоченном виде – в виде сообщений. Они понятия не имели, когда это началось; судя по некоторым историческим файлам, поток информации был засечен во время войны. Не представляли они, и откуда шли данные, если не из самой дыры. Как что-либо, находившееся в радиусе черной дыры под воздействием излучения Хокинга, могло выжить и еще передавать сообщения, было не просто загадкой; этот вопрос являлся одним из главнейших, которыми занималась современная наука Государства.

– Всегда чуть позже, – заметил Кроушер, посмотрев через внешний датчик в сторону Сыча за миг до того, как пульсация новых данных иссякла.

– Всегда, – согласился Сыч.

Данные никогда не выявляли ничего нового. Даже если и возникало что-нибудь неизвестное, как показывали дальнейшие проверки, открытие уже было кем-то сделано. Так, Кроушер страшно возбудился, когда биение информационных импульсов намекнуло на возможность усовершенствования гравитационного оружия.

«Некоторые корабли уже оснащены подобным», – откликнулась Земля-Центральная. Дальнейшие потоки сообщений из черной дыры предлагали еще кое-что: У-пространственные мины, ракеты, разные варианты применения гравидвигателей и гравипластин, а также способы хранения и отведения энергии телепортов – врат, через которые происходила пересылка материи. Кроушер не удивился, обнаружив, что такая система планирования уже применялась в Государстве, но, увлеченный одной мыслью, перепроверил временные характеристики. И оказалось, что по единому мировому времени импульсы иногда исходили из черной дыры ровно в тот момент – ну, по крайней мере по его расчетам, – когда то, о чем они сообщали, появлялось в Государстве. Что же это – таинственное эхо, отражение или феномен, открывавший тот необъятный чан с червями, имя которому предопределение?

– Но этим можно воспользоваться, – добавил Сыч.

Странным на вид созданием был этот дрон. Из трехметровой капли тела выступали четыре ноги, которыми он цеплялся за корпус станции. Впереди – в широкой части капли – располагалось «лицо», очень похожее на совиное, с двумя большими вогнутыми сенсорными тарелками, в центре которых находились белые алмазы глаз, окаймленные радужными спиралями метаматерии. Впервые ветретившись с дроном, Кроушер удивился, отчего форма того так его встревожила. Однако микросекундное замешательство включило ментальный поиск, который еще микросекунду спустя извлек из подраздела памяти, маркированного как «Двумерное искусство», визуальный файл. Сыч оказался подобием существа, рожденного некогда воображением нидерландского художника Иеронима Босха.

Кроушер вновь просканировал данные. Строение Вселенной, лежащие в его основе принципы, область науки, связанная с древней теорией струн, сложнейшая математика, с которой имеют дело ИИ телепортов, и откровенно аномальная физика, напомнившая о прежних тревожных мыслях Кроушера о судьбе и предопределении. Несмотря на усилители хаймана, большая часть перехваченного была ему непонятна, да и, что гораздо важнее, неинтересна. Его привлекали лишь короткие послания на человеческом языке, иногда проскальзывавшие в потоке, словно что-то в черной дыре во время передачи говорило на заднем плане.

Последней фразой, которую он уловил, была: «И троица станет едина». Он запросил Землю-Центральную, и ему ответили: «Засекречено – не распространять». Другие сообщения, которые ему разрешали распространять и анализировать, быстро получали тысячи разных интерпретаций. Фраза «Логово белого червя велико», например, могла относиться к новой фантастической виртуальности, основанной на произведениях древнего писателя по имени Брэм Стокер. Однако дальнейший анализ показал, что выражение выбрано креативной поисковой программой, опиравшейся на события на планете Масада и слова «белый червь». Толкование имело какое-то отношение к тамошней эшетерской боевой машине, Технику, и его кончине, но информация с Масады с недавних пор была строго ограничена, так что значение предложения в целом осталось неясным. Иногда попытки разобраться казались Кроушеру гаданием по Нострадамусу.

На этот раз фраза была такой: «Твой главный страх – открытая комната». Кроушер переслал ее напрямую Земле-Центральной и, приступив к собственному анализу, вскоре пришел к Джорджу Оруэллу с его «1984» и Комнате 101, месту, скрывавшему величайший страх главного героя – «то, что хуже всего на свете». Далее ссылки ветвились миллионами, поскольку Комната 101 прочно вошла в человеческую культуру. Даже государственный завод-станция, действовавший во время войны людей и прадоров, гигантская гармонь почти сто тридцать километров длиной, сорок восемь шириной и двадцать четыре высотой, с тянувшимися вдоль бортов квадратными отверстиями, выходами из огромных сборочных отсеков – не в ее ли честь он был назван Цехом 101?..

– Засекречено – не распространять, – откликнулась Земля-Центральная, сопроводив ответ тяжелым заархивированным файлом.

Изучив новую информацию, Кроушер почувствовал твердую уверенность: ему прислали ее лишь для того, чтобы отвлечь от разбора последней фразы; но он тут же выбросил это из головы, поскольку, во-первых, постоянно направляя запросы, далеко не уедешь, а во-вторых, свежие данные действительно заинтересовали его, особенно из последних рассекреченных. Он отвел датчики дальнего контроля от аккреционного диска, направив их на планетарную систему, недавно поползшую в сторону черной дыры. Он уже реконструировал историю физического состояния почти всех планет системы с момента их рождения в аккреционном диске совершенно иного типа. Одна из них содержала редкие металлы, добавленные в периодическую таблицу элементов лишь в последнее столетие, на другой находилась разрушенная база прадоров, но в общем особого интереса они не представляли. Однако планета Панархия заворожила Кроушера, и именно ее касались рассекреченные сведения.

Он поднял всю информацию о Панархии с начала войны, несколько