с удовольствием, а потом припоминал старухам их прегрешения молодости, благо всяких историй знал предостаточно.

В тот день, когда с юга прикатила невиданная яркая повозка, разрисованная диковинными цветами и птицами, Ари болтался по главной площади, раздумывая, чем бы ему еще таким заняться. Ему было по обыкновению скучно и тошно: размеренная жизнь прибрежного пропахшего рыбой городка была из года в год одинаковой. Здесь не случалось ничего интересного. Разве лишь в позапрошлом году кузнец Вальгард с перепоя зарубил топором свою жену, а потом бегал по всему городу, собирая золото для её родичей: за убийство всегда была высокая плата. Ари тогда ходил смотреть на покойницу, а потом целую неделю его рвало от еды. Смерть оказалась мерзкой и неприятной штукой, с особым, приторным запахом.

Можно было пойти к морю и кидать камни по хищным, низко летающим птицам, но ветер был уже по-зимнему свирепым, и Ари бесцельно кутался в вытрепавшийся мех телогрейки, разглядывая спешащих по делам горожан.

И тут — о чудо — случилось самое настоящее происшествие. Звонко грохоча по мерзлой земле колесами, в городок ворвалась повозка, запряженная лошадьми. Лошадей Ари прежде видел только на картинках и теперь даже застыл от радостного изумления — такими грациозными и чудесными оказались эти звери. Все его замерзшее, измученное постоянной тоской существо напряглось и словно бы расправилось от предчувствия чего-то необыкновенного.

Тем временем крытая яркая повозка остановилась, и из нее вышла женщина.

Она была уже старой, лет тридцати, не меньше, но держалась с вызовом незамужней девушки, впервые пришедшей на городские гуляния.

На голове женщины красовалась огромная шляпа с пушистыми перьями, на плечи был наброшен роскошного изумрудного цвета плащ, отороченный чудным серебристым мехом.

Ари никогда прежде не видел, чтобы одежда была такой яркой.

— Да, — с сильным, резким акцентом сказала женщина, — паршиво.

Она сделала несколько шагов вперед, и из-под плаща выглянули алые подошвы её сапожек.

— Ведьма, — выдохнул кто-то за спиной Ари.

Черные густые брови женщины озабоченно нахмурились, полные губы скривились.

— Дура, — крикнул Ари и замахнулся на горожанку, обозвавшую приезжую даму. Горожанка — юная, глубоко беременная Ильва — взвизгнула и попятилась.

Женщина быстро пробормотала что-то на незнакомом языке, потом глубоко вздохнула, как перед прыжком в воду, и сделала еще один шаг по направлению к Ари.

— Здравствуй, мальчик, — сказала она. Её слова звучали странно, словно были сделаны из мелких камешков. У неё были черными не только брови и волосы, но и глаза, и это было пугающе непривычным. — Скажи мне, есть ли тут какой-нибудь дом на продажу?

— Есть! — радостно выдохнул Ари, обрадованный сразу несколькими вещами: во-первых, дама заговорила именно с ним; а во-вторых, она спросила про дом — значит, собиралась остаться.

Некоторое время Ари попытался было считать, сколько же надо иметь денег, чтобы купить целый дом, но у него ничего не получилось.

Те редкие приезжие — а на памяти Ари их было всего двое — обычно снимали какой-нибудь угол.

— Есть дом старой девы Оддни, — начал он торопливо. — Она померла два года назад. Оддни была такой кривой и косой, что ни один мужчина не осмелился лечь с ней на ложе. А ведь её отец предлагал за свадьбу много денег. Дом еще очень крепкий, но жить теперь там никто не хочет.

— Чудесная история, — в голосе женщины послышалась какая-то едва уловимая насмешка.

— Хотите, я провожу вас к городскому главе? С ним и сторгуетесь о цене.

— Пожалуй, это было бы кстати.

Она сказала несколько слов застывшему с поводьями в руках вознице, и опять Ари поразился тому, как быстро она говорит на каком-то неведомом ему языке.

Он пошел вперед, то и дело оглядываясь, чтобы проверить, не отстала ли от него приезжая дама. Ари думал о том, что, наверное, с неё надо взять денег за свои услуги, но язык словно прирос к гортани и не поворачивался заговорить об этом.

Идти было недалеко, и вскоре чужестранка уже скрылась в доме главы, а Ари остался на улице.

Его сердце билось так быстро, как никогда в жизни. Он точно знал: все теперь изменится, станет по-другому, а коль уж хуже, чем было, поворачивать некуда, то впереди его ждет что-то хорошее.

Хорошее. Кажется, он впервые использовал это слово.

Дом старой девы Оддни был по меркам Ари просто огромным: здесь была просторная отдельная кухня и целых три комнаты. Зачем людям столько комнат, Ари придумать не мог. Его семья жила в одной комнате, в которой кровати отделялись друг от друга пологами из шкур. Так было проще сохранить благословенное тепло.

Дом стоял чуть в отдалении от города, на огромной скалистой площадке, и внизу билось живое ледяное море, оно вздыхало и что-то будто рассказывало людям.

Молчаливый возница распрягал лошадей. Ари было жалко этих тонконогих и тонкошкурых скакунов: впереди была зима, и наверное, им будет очень холодно.

— Возьми мой багаж, — приказала женщина, и Ари снова её послушался. Если бы кто-то из города увидел, как он тащит огромный сундук, то сразу начал бы ожидать подвоха.

— Как твое имя? — пыхтя из-за тяжести сундука, спросил Ари.

— Имя? — женщина фыркнула. — Я думаю, что буду Бель, — и рассмеялась.

«Бель», — проговорил про себя Ари, и это имя будто обожгло его изнутри, такое оно было гладкое и легкое.

Бель прошлась по комнатам, с легкой брезгливостью оглядываясь по сторонам.

— Джо, — сказала она вознице, — нужно раздобыть дров, или угля, или я не знаю… сушеной рыбы! Иначе мы не переживем здесь даже одной ночи.

Возница появился на пороге, и Ари смог его разглядеть. Он тоже был черноволос, как и Бель, у него было смуглое, покрытое шрамами и морщинами лицо и угрюмый вид человека, не привыкшего радоваться жизни. Джо молча кивнул и ушел.

— Думаешь, кто-нибудь купит лошадей? — озабоченно спросила женщина. — Или проще их съесть?

У Ари оборвалось сердце.

— Съесть? — переспросил он с негодованием.

Бель подняла крышку одного из сундуков и чихнула от пыли.

— Нужно нанять кого-то, чтобы прибраться здесь, — сказала она с отвращением. — А пока скажи-ка вот что: как мне найти в этом городе одного нужного человека?

— Опиши его, — предложил Ари, — я тут всех знаю.

— Я мало что могу сказать. Не знаю, молод он или стар, красив или уродлив. Знаю только, что это мужчина, почему-то это всегда мужчины, боги смеются над нами… И он, — Бель помолчала, будто мысленно переводила слова с одного языка на другой, — он…