весела.
Обдуманно и в срок чудесно краткий
Построила военные порядки.
Когда, сверкая, запылал восход,
От ржавчины очистив небосвод,
Рассеялся туман, то стало явным,
Что целый мир наполнен войском сланным.
Гремят литавры, грозен бранный стан,
И палочки лобзают барабан.
Труба и рог, коней ретивых ржанье
В сердца вселяют трепет и дрожанье.
И даже Марс, застигнутый врасплох,
От богатырских голосов оглох.
Бахрам в растерянности; Навруз, рассердившись, останавливает войско Йемена
Затрепетал Бахрам, глупец надменный,
Когда увидел этот строй военный.
Бойцов своих возглавить не сумел,
Вперед, на бой, отправить не сумел.
Бегут бойцы к противнику спиною,
Не кличет их Бахрам идти войною.
В душе Навруза пробудился гнев.
Кольчугу богатырскую надев,
Он встал, бегущим преградил дорогу,
Вселил надежду, прекратил тревогу.
Он укрепил отряд передовой,
Построил войско, стал его главой.
Баxрам, устыдившись, вызывает противника на единоборство
Кровопроливец, красный от смущенья,
В себе нашел решимость для сраженья.
На поле боя стал кружить Бахрам,
Единоборство предложил врагам.
Но не нашлось богатыря в Адене,
Который жаждал бы таких борений.
Тут раздалась воительницы речь:
"Ужели стал тупым ваш острый меч?
Ужели здесь мужчины не найдется,
Который поборол бы полководца?*
Ответствовали беки той страны:
"Мы грозному Бахраму не равны:
Коня помчит — сто всадников раздавит,
Рассердится — сто тысяч обезглавит".
Сказала Гуль: "Вы говорите вздор.
Бояться бой начать с врагом — позор.
Я понимаю: страшен бой с драконом, —
Но можно ль трепетать пред этим конным?
Для всех закон единый должен быть:
Отважным сын мужчины должен быть!"
Гуль принимает вызов Баxрама
Коня ударив плетью, глянув гневно,
На поединок двинулась царевна,
Опасней вихря, пламенней огня,
Вонзила стремя в быстрого коня.
Был поражен Бахрам, одетый в латы.
Сказал: "Всех войскоборцев превзошла ты,
С аденцами не схожа ты ни в чем,
Владеешь, словно тюрок, ты мечом!
Хочу я, чтоб себя ты пожалела.
Не то твоя душа уйдет из тела.
Ты поцелуй, отбросив хвастовство,
Копыта вороного моего".
Сказала Гуль: "Да помолчи, бедняга!
Коль ты отважен, где твоя отвага?
Коль ты мужчина, силу покажи,
Чтоб не смеялись над тобой мужи!"
Смерть Бахрама
Бахрам из ножен вынул меч могучий.
Закрылся лик щитом, как месяц тучей.
Удар нанес он по ее броне —
Гуль покачнулась на своем коне.
Был шлем пробит, и на две половины
Кольчуга разлетелась в миг единый.
Тогда ответный нанесла удар
Красавица, чья родина Фархар,
Ударила она по кровопийце,
И Марс вознес хвалу ее деснице.
Был на две части рассечен Бахрам.
Страх, трепет пробежали по рядам.
Помчалась Гуль, йеменцам крикнув слово:
Пошлите нам противника другого!"
Нарвуз и Гуль, сражаясь, узнают друг друга
Йеменцы онемели, оробев.
Навруз в сраженье ринулся, как лев.
Коня помчал он с гневом и величьем,
Всю землю оглушил он громким кличем.
Царевне этот голос был знаком —
И Гуль упала с лошади ничком.
А вслед за ней упал Навруз отважный, —
Такой издал он крик и стон протяжный,
Что воинов двух ратей он потряс:
Вот что случилось за короткий час!
Со всех сторон примчались верховые,
Прервав на время схватки боевые.
Глядят — два сердца раненых лежат,
Два страстью отуманенных лежат!
Облив их розовой водою, разом
Вернули двум влюбленным жизнь а разум,
То Гуль пьяна, царевичем дыша,
То розою пьяна его душа.
Два верных сердца встретились нежданно,
Два друга обнялись, как два платана.
Война внезапно кончилась тогда,
Между царями кончилась вражда.
Ушла война-и сблизились два царства,
Ни страха не осталось, ни коварства.
Йеменский царь примиряется с царем аденским, и они с Гуль и Наврузом отправляются к Каабе
Рафи, йеменский царь, звезда владык,
Бади, аденский царь, месяцелик,
Тогда приблизились друг к другу с миром
И примиренье завершили пиром.
Прошла разлуки ночь, исчезла мгла,
Заря свиданья радостно взошла.
Все, что темнело, озаренным стало,
Все, что увяло, вновь зеленым стало.
Мир засиял Ирема красотой.
Ручьи шумели райскою водой.
Звенели птицы, и цветы пестрели,
Слагали соловьи свои газели.
Нежданно, средь цветения земли,
Паломничества сроки подошли.
Увидев; что владыки примирились,
Павруз и Гуль тотчас договорились
Отправиться в благословенный храм,
И богомольцы облеклись в ихрам[36].
Но царь Йемена и султан Адена
Их полюбили так самозабвенно,
Что с ними не расстались — вчетвером
Пустились в путь, овеянный добром.
Что было с Мушкином, когда Гуль убежала
Мушкин услышал, что с Наврузом вместе
Гуль убежала по дороге чести.
Сперва он гневался на беглецов.
Но все обдумал и в конце концов
Поставил повсеместно царь дозорных,
К Фарруху он послал гонцов проворных.
Так весть пришла к Фарруху во дворец.
Царь сбросил в горе пояс и венец,