Каттнер Генри КОЛОКОЛА УЖАСА Сборник «Tales of the Lovecraft Mythos» (1992)

Странный случай с потерянными колоколами Христианской Миссии Сан-Хавьер вызвал у общественности огромное любопытство. Колокола оставались скрытыми на протяжении ста пятидесяти лет, и многие задавались вопросом: почему, когда они были обнаружены, их почти сразу же разбили и тайно закопали осколки? Поскольку существовали легенды о примечательном звуке и качестве изготовления этих колоколов несколько музыкантов написали гневные письма, вопрошая: почему, по крайней мере, перед их уничтожением никто не позвонил в них и не сделал запись их звучания?

На самом деле, колокола звенели, и катастрофическое событие, которое произошло в то время, было прямой причиной их уничтожения. И когда эти зловещие колокола пронзили своим сумасшедшим призывом беспрецедентную черноту, окутавшую Сан-Хавьер, только быстрое действие одного человека спасло мир — да, я, не колеблясь, скажу это — от хаоса и гибели.

Будучи секретарем Калифорнийского Исторического Общества, я стал свидетелем всех событий почти с самого начала. Конечно, меня не было, когда колокола были обнаружены, но Артур Тодд, президент Общества, позвонил мне домой в Лос-Анджелес вскоре после этого злополучного открытия.

Он был слишком возбуждён, чтобы говорить внятно. — Мы их нашли! — продолжал он кричать. — Колокола, Росс! Нашли их вчера вечером, на Пиносском хребте. Это самое замечательное открытие со времён… со времён Розеттского камня!

— О чём ты говоришь? — спросил я, пытаясь выбраться из тумана сонливости. Звонок вытащил меня из тёплой постели.

— Колокола Сан-Хавьера, конечно, — радостно объяснил Тодд. — Я видел их своими глазами. Там, где Хуниперо Серра закопал их в 1775 году. Турист нашёл пещеру в Пиносе и обследовал её — и в дальнем конце её был гниющий деревянный крест с вырезанными на нём надписями. Я принёс…

— Что было вырезано на кресте? — перебил я Тодда.

— А? О, подожди минуту, он здесь, у меня. Слушай: «Пусть никто не подвешивает злые колокола мутсунов, что погребены здесь, дабы ужас ночи вновь не восстал над Новой Калифорнией». Мутсуны, как ты знаешь, возможно, приложили руки к литью этих колоколов.

— Знаю, — ответил я в трубку. — Их шаманы должны были наложить на колокола магическое заклятье.

— Я…. я думаю над этим, — сказал Тодд. — Здесь происходили очень необычные вещи. У меня есть только два колокола из пещеры. Как ты знаешь, существует ещё один, но мексиканцы больше не пойдут в пещеру. Говорят… ну, они чего-то боятся. Но я достану этот колокол, даже если мне придётся копать самому.

— Хочешь, чтобы я приехал? — спросил я.

— Если пожелаешь, — нетерпеливо ответил Тодд. — Я звоню из хижины в Каньоне Койота. Я оставил Дентона — своего помощника — заместителем. Есть идея: я отправлю местного мальчишку в Сан-Хавьер, чтобы он провёл тебя в пещеру.

— Хорошо, — согласился я. — Отправь его в гостиницу Хавьер. Я буду там через несколько часов.

* * *

Сан-Хавьер находится примерно в ста милях от Лос-Анджелеса. Я мчался вдоль побережья и в течение двух часов добрался до маленького городка Миссии, окруженного Пиносским хребтом. Городок пребывал в сонном состоянии на берегу Тихого океана. Я нашёл своего проводника в гостинице, но он, что странно, не хотел возвращаться в лагерь Тодда.

— Я могу сказать вам, как идти, сеньор. Вы не заблудитесь. — Смуглое лицо мальчишки было неестественно бледным даже под сильным загаром, и в его карих глазах скрывалось беспокойство. — Я не хочу возвращаться.

Я позвенел монетами. — Всё не так плохо, как кажется, верно? — спросил я. — Боишься темноты?

Мальчишка вздрогнул. — Да, тьма… очень темно в той пещере, сеньор.

В результате мне пришлось идти одному под открытым небом, доверяя его указаниям и своему умению ориентироваться в горах.

Уже забрезжил рассвет, когда я начал свой путь через каньон, но это был странный и тёмный рассвет. В небе не было облаков, но царил удивительный мрак. Я видел такие тёмные дни, когда случались пылевые бури, но сейчас воздух был достаточно чист. И было очень холодно, хотя со своей высоты я видел, что над Тихим океаном нет тумана.

Я продолжил взбираться на хребет. Вскоре я обнаружил себя пробирающимся через мрачные, холодные впадины Каньона Койота. Меня трясло от холода. Небо было тусклого, свинцового цвета, и мне стало тяжело дышать. Даже будучи в хорошей физической форме, я сильно устал.

Но я устал не физически — это была довольно болезненная, угнетающая вялость ума. Мои глаза слезились, и я время от времени зажмуривался, чтобы снять напряжение. Мне хотелось, чтобы солнце взошло над вершиной горы.

Затем я увидел нечто экстраординарное и ужасное. Это была жаба — серая, жирная, уродливая. Она присела возле скалы рядом с тропой и тёрлась о грубый камень. Один её глаз был повёрнут ко мне, или точнее, ко мне было обращено место, где должен был быть глаз. Глаза не было, только маленькая слизистая впадинка.

Жаба двигала своё неуклюжее тело вперёд-назад, двигая своей головой как пилой по камню. Она продолжала издавать резкие короткие хрипы боли и через мгновение оторвалась от камня и протащила себя через тропу перед моими ногами.

Я стоял, глядя на камень, и меня тошнило. Серая поверхность скалы была покрыта беловатыми зловонными полосками и измельченными кусочками жабьего глаза. Очевидно, жаба сознательно шлифовала свои выпученные глаза об камень.

Она скрылась из виду под кустом, оставив на пыльной тропе след слизи. Я невольно закрыл глаза и потёр их — и внезапно отдёрнул руки, испуганный грубостью, с которой мои кулаки копались в глазницах. Боль пронзила мои виски. Вспоминая зуд и жжение в глазах, я слегка вздрогнул. Разве не такое же мучение заставило жабу сознательно ослепить себя? Боже мой!

* * *

Я побежал по тропе. Вскоре я добрался до хижины — вероятно, той, из которой звонил Тодд, так как с крыши к высокой сосне тянулся провод. Я постучал в дверь. Ответа не было, и я продолжил восхождение в горы.

Внезапно раздался мучительный крик, пронзительный и душераздирающий, и быстрое шлёпанье ног. Я остановился, прислушиваясь. Кто-то бежал вниз по тропе навстречу мне, а позади него я мог слышать, как бегут и кричат другие. Из-за скалы на тропе появился человек.

Это был мексиканец, и его почерневшее лицо выражало ужас и агонию. Его рот был квадратным от мучений, и безумные крики вырывались из его горла. Но не это заставило меня отскочить с его пути, и не от этого всё моё тело покрылось потом.

Его глаза были