========== Часть 1 ==========

Федор никуда не хотел ходить. Было уже поздно, конец декабря, на улице – снежная каша, а с неба падает мерзкая морось, снег пополам с дождем. Скользко, а в ботинках хлюпает уже через сотню метров. Вполне веские причины, чтобы сидеть дома, тогда, когда ты можешь себе это позволить. И он, в общем-то, мог. Вполне. Однако… Как говорится, ветер переменился слишком быстро.

Когда в его дверь позвонили – дважды, и оба раза нервно и как-то натянуто – он уже заподозрил недоброе. В глазок было видно только тетю Сашу – соседку по этажу, полнотелую цветущую матрону, на которой сейчас не было лица. Не открыть ей Федору совести не хватило – и уже в следующую минуту он узнал, что из-за погоды (а точнее непогоды), очевидно, случился обрыв проводов, и сходить исправить положение некому, а она ждет звонка от своего старшенького, как он в такую погоду добрался до другого города. С проводами у них тут, конечно, и правда был не фонтан – хрупкая видимость технического благополучия достигалась тем, что провода приподнимались над землей и вешались через перекладинку на столбе. Там их трепали ветра и поливали дожди, и, рано или поздно – с периодичностью дней в десять – приходилось туда карабкаться и поправлять, пока соседи, трепетно прижимая к ушам разномастные телефонные трубки, вслушивались в трескучую тишину: когда-то она там сменится долгожданными гудками?..

Махнуть рукой, глядя в растревоженные глаза соседки, где так и плясали отсветы сигнальных огней – вроде тех, какими окружают аварийно-опасное место на дороге – Федор не смог тоже. А потому, скрепя сердце, укутался, как мог, и побрел по лестнице вниз, ощущая, как с каждым пролетом улетучивается окружающее его тепло.

На улице было мерзко. Хороший хозяин, как говорится, в такую погоду… Поэтому ни одного собачника. Никаких прогуливающихся пешеходов и, паче того, велосипедистов. Фонари только недавно загорелись, и вся снежная панорама двора приобрела некоторую космическую окраску. Лимонно-желтые круги света расцветили утоптанный снег и нетронутые, будто облитые белой глазурью, холмы за пределами протоптанных тропинок. Для того чтобы добраться до проводов, придется штурмовать один из них. Федора утешало только одно: тетя Саша - благодарный человек, и уж хотя бы чаем его отпоит. Чай она заваривала так, словно оканчивала специальные курсы, а то и высшее учебное заведение по чаеведенью.

Федор побродил немного по двору, прикидывая, как бы лучше подобраться, и понял, что наилучшее – это вообще вернуться домой. Носом, однако, крутить не приходилось. Федор принялся потихоньку пробираться по снежным торосам – замело выше колена, снег был сырой и ноздреватый, никакого тебе праздничного похрустывания. Штанины намокли.

Добрую четверть часа он преодолевал жалкий десяток метров до нужного столба. Там, он знал, есть скамеечка – ее не видно потому, что она засыпана снегом. Но на нее можно взобраться и оттуда поглядеть, какого лешего творится с проводами. Главное – не свалиться – по ту сторону скамейки кювет, уже не один водитель помянул его незлым тихим словом… То есть нет, поминал-то как раз и злым, и громким, но Федор был человеком воспитанным, а потому не стал думать всякие нехорошие вещи о каких-то посторонних водителях. Он полез на скамейку. Оказавшись на занятой высоте, утер лоб, сдвинув шапку на затылок и огляделся: жалко было бы преодолеть такой путь и не полюбоваться результатами своего труда. Однако в тот же миг, как он распрямил спину, парень так и застыл, прижав руку ко лбу.

В кювете творилось что-то… странное. Страшное. Что-то, от чего снег перестал быть белым или даже сероватым, каким он становился, смешиваясь с грязью. Он был малиновым. Как будто кто-то уронил торт-мороженое с сиропом. Снежная каша пропиталась этим цветом, превратилась в липкие мокрые комки, а в центре пятна темнело что-то, что – Федор видел – еще шевелилось…

Рот наполнился неприятной холодной и вязкой слюной. Голова разом опустела, а время потекло медленнее. Федор как-то не подумал спросить, крикнуть, позвать – он подумал о том, что там, внизу, еще есть движение, и, возможно, счет идет даже не на минуты, а потому словам тут нет места. Если он правда хочет чем-то помочь, то имеет смысл только действовать.

Он полуспрыгнул - полускатился вниз по склону, не заботясь о своей чистоте или даже целости, и под ногами неприятно чавкнула малиновая дрянь. Шлепая по ней, он неуклюже добрался до черной груды и, только подойдя вплотную, увидел, что людей там двое. Один лежал ничком, и именно вокруг него расплывалось отвратительное пятно. Второй сидел рядом, поджав ноги, склоняясь к раненому, и Федору не было видно, что он делает, но он почему-то думал, что ничего путного. В позе этого второго была такая безысходность, что парень про себя решил: так, наверное, молятся приговоренные к казни. Может, этот, второй тоже молился, кто же его знает…

-Вам нужно в больницу! – выпалил он, задыхаясь от быстрого движения и переводя взгляд с одного незнакомца на другого. – Я вызову!..

-Нет! – вскинул голову второй, и Федор увидел, что нос и губы у него разбиты, из рассеченной брови течет кровь – впрочем, она тут, кажется, была повсюду.

-Что нет, - задыхаясь, возмутился он, - ведь…

Его собеседник одной рукой пригладил грязные бурые волосы, откидывая их с глаз, а во второй внезапно оказался пистолет. Федор никогда прежде не видел оружие так близко от себя, но отчего-то не сомневался: оно настоящее и заряжено. Этот вороненый, отливающий хромом, поцарапанный ствол просто не мог принадлежать безобидной пугалке, сувениру или игрушке.

-Вали отсюда, - неласково буркнул незнакомец. – Живо. Без тебя тошно.

Федор стиснул кулаки. В него впервые в жизни целились из пистолета, однако он не ощутил никакого подходящего случаю трепета. Это даже не успело толком уложиться в голове – а возможно, его настрой сбивал внешний вид собеседника. Больно уж жалким и потрепанным он был. Поэтому Федор собрал волю в кулак и настойчиво заявил:

-Вам обоим нужна помощь!

-Иди, я говорю, к черту со своей больницей!

Федор заметил, что несмотря на плачевное состояние и срывающийся голос (Господи, неужели даже такие люди умеют лить слезы?) рука у этого человека не дрожит.

-Ладно, к черту больницу, - послушно и торопливо согласился Федор. – Но вам нельзя же здесь оставаться!

Собеседник каркающее рассмеялся – звуки вышли отрывистые, будто нарезанные ножом.