class="book">- Я не поверил ему, когда он утверждал, что выиграл, даже несмотря на презерватив, – хихикает Джейс, очевидно, наслаждаясь этим шоу.

- Точно, я тоже! Но как ещё можно объяснить кровь на простыне? – смеётся Молли.

Простыня. Вот почему она всё ещё была в его машине. Я знаю, что сейчас должна хоть что-нибудь сказать, но я просто не могу. Мир продолжает двигаться вокруг: посетители бара едят и пьют, не замечая, как в нескольких метрах от них стоит наивная девушка, сердце которой разбилось у всех на глазах. Как же время ещё не остановилось? Я застыла на месте и смотрела, как Тристиан успокаивает плачущую Стэф.

- Тесса, мне так жаль, – Гарри делает шаг ко мне, но я просто не могу пошевелиться.

- Об этом знали все. Помните, когда мы были здесь в прошлый раз? Тогда ещё Стэф сделала Тессе нелепый макияж, а Гарри и Зейн спорили о том, кто отвезет её в общежитие, – смеётся Молли и продолжает, уже обращаясь ко мне. – Тогда Гарри пришёл к тебе в комнату, верно? С бутылкой водки! И ты подумала, что он пьян! Помнишь, я ещё ему позвонила? – она смеётся. – На самом деле, в тот день он должен был выиграть спор. Гарри отзывался об этом довольно дерзко, а Зейн утверждал, что ты не отдашься так быстро. Думаю, тот был прав, но ты всё равно сдалась быстрее, чем я предполагала. Хорошо, что я не участвовала в ставке, – голос Молли и глаза Гарри – единственное, что сейчас существует.

Я никогда не чувствовала ничего подобного, но это хуже, чем можно себе представить. Всё это время Гарри играл со мной, я была просто игрушкой в его руках. Все объятия, поцелуи, улыбки, смех, слова: ”Я тебя люблю”, секс. Он спланировал каждую ночь, каждую деталь, и все об этом знали, кроме меня, даже Стэф.

- Тебе наверняка будет приятно узнать, что ты дорого стоишь. Однажды Зейн чуть ли не вышел из игры. С деньгами Джейса, Луи и Зейна, я надеюсь, Гарри хотя бы оплатит тебе ужин, – снова смеётся Молли.

- Вот только я разочарован, что пропустил позорное “Я тебя люблю” на глазах у всех. Слышал, это было потрясающе, – смеётся Джейс.

- Заткнитесь! – кричит Тристиан, удивляя всех. Если бы я не была в шоке, возможно, тоже бы удивилась. – Сейчас же прекратите! С неё уже достаточно!

- Малышка, пожалуйста, скажи что-нибудь, – Гарри делает ещё один шаг ко мне.

Мой мозг, наконец, одерживает власть над речью.

- И ты ещё смеешь так меня называть! Как ты мог так со мной поступить? Ты... ты... у меня просто нет слов, – столько хочется ему высказать, но у меня не получается. – А я и не буду, потому что именно этого ты и добивался, – мой голос звучит довольно уверенно, несмотря на то, что творится в душе. Там всё горит, а сердце болезненно сжимается под натиском Гарри.

- Знаю, я всё испортил... – начинает он.

- Испортил? Испортил?! – кричу я. – Почему? Просто ответь мне, почему? Почему я? – спрашиваю его.

- Потому что ты была там, – честно отвечает он. – Но тогда я ещё не знал, какая ты, Тесс. Не знал, что без памяти тебя полюблю, – говорит он, но это даёт обратный эффект.

Горло болит из-за непрекращающихся слёз.

- Ты больной! Ты просто больной! – я бросаюсь к выходу. Для меня это слишком.

Гарри берёт меня за руку, но я вырываюсь и даю ему пощёчину. Сильно.

Боль в его глазах доставляет мне некое удовольствие.

- Ты всё испортил! Ты забрал у меня то, что предназначалось не тебе. Это было для того, кто любит меня, по-настоящему любит. Но ты забрал это и из-за чего? Из-за денег? Ради тебя я оборвала все отношения с мамой, я бросила всё! У меня был тот, кто любил меня и не поступил бы со мной так, как ты. А ты просто отвратителен! – выплёвываю я.

- Я люблю тебя, Тесса. Люблю больше жизни. Я собирался сам всё тебе рассказать, поэтому и заставил их молчать. Я не хотел, чтобы ты обо всём узнала. Вот почему меня не было всю ночь, они согласились ничего не говорить. Я хотел сделать это тогда, когда мы бы уже начали жить вместе, потому что это не имело бы значения, – заикается он.

- Ты что... ты... о, Боже, Гарри! Какого чёрта с тобой происходит? Ты думаешь, что подговаривать всех ничего мне не рассказывать, это нормально? Думаешь, раз мы уже живём вместе, я бы не стала заострять на этом особого внимания и простила тебя? Вот почему ты так настаивал, чтобы моё имя было указано в договоре! Боже мой. Ты больной, – не контролирую свою речь. – Вот почему ты сам поехал за моими вещами: ты боялся, что Стэф мне всё расскажет! – это же было очевидно. Чувствую себя такой маленькой и сломленной. – Гарри, что же ты сделал с деньгами?

На минуту оглядываюсь: все в баре наблюдают за нами и, уверена, даже слышат наш разговор.

- Я... – начинает он.

- Говори, – требую.

- Твоя машина... краска... и взнос за квартиру. Мне казалось, что если я... я пытался всё тебе рассказать с того самого момента, когда понял, что дело уже не в ставке. Я люблю тебя и любил всё это время, клянусь, – произносит он.

- Ты сохранил презерватив, чтобы показать им, Гарри! Ты показал им простыню, чёртову кровавую простыню! Боже мой! Какая же я идиотка! Пока я запоминала каждую деталь лучшей ночи в моей жизни, ты показывал простыню своим друзьям, – запускаю пальцы в свои волосы, немного оттягивая.

- Я знаю... мне нет никаких оправданий, но ты должна простить меня. Мы сможем преодолеть это, – говорит он, и я смеюсь. В самом деле, несмотря на слезы, я смеюсь. Я сошла с ума. Это похоже на сцену из очередного мыльного фильма: я плачу и рву на себе волосы, не в состоянии контролировать свои эмоции и связывать слова в предложения.

- Простить тебя? – я смеюсь. – Ты хоть понимаешь, что загубил мне жизнь? Ох, разумеется. В этом и заключалась суть твоего плана. Помнишь, ты сказал, что разрушишь меня? Поздравляю, тебе это удалось. Что же мне для тебя сделать? Дать денег? Или подыскать другую девственницу?

- Тесса, пожалуйста. Ты же знаешь, что я люблю тебя, и я знаю, что ты любишь меня. Пойдём домой, и я всё тебе объясню.

- Домой? Это не мой дом, и ты знаешь, что он никогда им не был, – направляюсь к двери, осталось совсем немного.

- Что я могу сделать? Я всё сделаю, – просит он. Его глаза по-прежнему сосредоточены на моих, когда он наклоняется. Я на секунду смущаюсь, прежде чем понимаю, что он встал передо мной на колени.

- Ничего. Ты ничего не можешь сделать, – и это правда. Если бы я знала слова, которые причинили бы ему такую же сильную боль, которую сейчас испытываю я, то повторила бы их