извращения...

– В каком смысле, ваше мыш-ш-ство?

– В самом что ни на есть сексуальном.

Лакей был озадачен. С одной стороны, в нем шевельнулось подозрение, что Кис его разыгрывает, но с другой – чем черт, то есть целительница, не шутит – может она и впрямь схимичила такое вино.

– Невероятно, – произнес лакей. – Но целительница об этом не говорила,

– Государственная тайна, дружок.

– Вообще я был бы не против испытать на себе...

– Что голубок?

– Ну эту... как вы изволили заметить, дьявольскую смесь. В интересах государства, конечно.

– Ты законченный развратник, Гур, – покачал головой король. – Я вывел тебя на чистую воду.

– Лучше бы на чистую водку, ваше мыш-ш-ство, – попытался отшутиться лакей.

– Ладно, упражняться в острословии будешь в очереди за пивом. Значит, говоришь, зерно объявлено вредным?

– Я думаю, целительница распространяет такие слухи по приказу господина главного советника. Сам видел, как они шептались.

– Занятно. Что еще?

– Еще?.. Министр веселья обучал королеву новому танцу... забыл, как называется. Что-то связано с ломбардом. Но, по-моему, он просто хотел... хотел...

– Не тяни.

Решившись,Гур выпалил:

– Пообнимать королеву. Извините, ваше мыш-ш-ство. – Лакей надел на Киса корону.

– Королева вне подозрений. Как ты смеешь?

– Ради вас готов подозревать кого угодно, ваше мыш-ш-ство. Даже себя.

– Это хорошо, – милостиво согласился король. – Но только не особ с голубой кровью.

«Конечно, – мысленно согласился Гур, – к таким нужно относиться щадяще. У них, бедненьких, кровь прокисла раньше, чем у нас и стала нездорового цвета».

Король посмотрел в зеркало.

Глава пятая. Две песенки, или о том, как любят короля в его королевстве

От прежнего задрипанца не осталось и следа. Теперь на Киса глядела венценосная особа в расшитом камзоле, мантии и штанах с застежками под коленом. На ногах у персоны были туфли с серебряными пряжками, на голове – парик и сверкающая корона. Правда, волос кое-где повылазил из горностаевых шкурок на мантии, зато парик был присыпан пудрой весьма густо.

Король заговорщически подмигнул своему отражению и запел:

Как ни странно, мелодию его песенки нельзя было назвать бодрой, а припев:

несмотря на свое исключительно правильное содержание, и вовсе был наполнен грустными нотками.

И вдруг откуда-то донеслась веселая музыка, и в зал ворвались три пары мышей. Они были в одеянии серого цвета. Представители мужского пола – в котелках и смокингах, женского – в купальниках «бикини» и сапогах выше колен. Они принялись танцевать канкан и петь:

– Какого черта! – закричал рассерженный Кис. – Кто вас пустил и что это такое?

Мыши прекратили свой танец, в котором задирали ноги так, что король стал опасаться за люстру, и хором ответили:

– Репетиция, ваше величество.

– Какая еще репетиция?

– Для карнавала, ваше величество.

– А ну вас, – махнул рукой Кис. Ему ничего не оставалось, как допеть собственную песенку:

Меня повсюду флагами встречают.

Три пары снова пустились в пляс.

На этот раз им удалось-таки зацепить своими наглыми ногами люстру. Она качнулась, но не упала. Король собирался разгневаться, но ему доложили, что приближенные явились и ждут за дверью разрешения войти. Музыка смолкла, три пары мышей сдуло, как ветром.

– Пусть войдут, – молвил король.

Глава шестая. Горчичный соус, или Большие финансовые затруднения

Главный советник, генерал и казначей вошли вместе и разом крикнули:

– Да здравствует ваше мышиное величество, да сгинут все лягушки!

Король сделал навстречу несколько шагов.

– Да здравствует я, да сгинут все лупоглазые.

Зазвучал гимн. По его окончании Кир сел на трон.

– Господа, – сказал он, тускло взглянув на приближенных, – я позвал вас, чтобы обсудить положение дел в королевстве. Присаживайтесь. – Он показал рукой в сторону неприбранного стола.

Когда все уселись, стараясь не попасть локтями в пролитый томатный соус, король произнес:

– Генерал, доложи о положении на фронте.

Тем временем Кир и Гур начали выносить грязные тарелки, бокалы и блюда. Свою работу они выполняли с гордым, независимым видом, движения лакеев были полны достоинства, словно они, а не сидящие за столом, вершили судьбу Мышландии.

Что бы там не происходило, генералу нужно было встать для доклада. Но над бравым воякой стоял Гур и накладывал на поднос посуду. Генерал ждал, лакей на правах королевского любимца не торопился, а у Киса лопнуло терпение.

– Ты что, генерал, заснул, что ли?

– Я так не могу, едрёнть. Лакей держит перед моим носом свой мерзкий поднос.

– Как сказать, – Гур даже бровью не повел, – может, это его превосходительство лезет в мой пока еще чистый поднос своим... кхе, кхе... носом.

– Какой там чистый, – ерепенился генерал, – с него капает на мою парадную форму.

– Ваше превосходительство, – не сдавался Гур, – вы ошибаетесь. Это из вашего носа капает на мой поднос.

– Вы меня совсем затрахали, черт побери, – сморщился король как от зубной боли. – Что там за капли в конце концов?

– Вроде бы от горчичной подливы, – высказал предположение разодетый во все ордена генерал.

Гур по-прежнему стоял перед ним с подносом.

– А я вам говорю, ваше превосходительство, при таком насморке и отсутствии платка парадную форму не надевают.

Король стукнул кулаком по ручке трона.

– Генерал, после разберетесь, у кого капает. Начинай