Джузеппе Маротта Белизарио Рандоне Утешитель вдов

Фарс по-итальянски в трех действиях

Действующие лица:

ЭДУАРДО ПАЛУМБО.

ДЖЕННАРО.

КОНЧЕТТА МЕЛЕ.

ДЖАЧИНТО КАММАРОТА.

ГРАЦИЕЛЛА.

КУВЬЕЛЛО.

АДАЛЬДЖИЗА СОРРЕНТИНО.

ФИЛУМЕНА ПЯЛЬЯРУЛО.

МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК.

КАРЛО ФИГУРЕЛЛА.

ДЖУЛИЯ.

КАРМЕЛО.

РАССЫЛЬНЫЙ.

Действие первое

Необычное жилище, которое при помощи кнопочного управления без труда преобразуется в рекламное бюро фирмы или даже магазин готового платья. Стены деревянные, раздвижные. За ними — самые настоящие глубокие шкафы. Простым нажатием кнопки можно откинуть постель с балдахином и сеткой от москитов и комаров, письменный стол с укрепленным на нем телефоном, небольшую кухонную плиту, умывальник и т. п. В углу комнаты находится вращающееся зеркало. Вместе с занавеской оно легко может в случае надобности образовать кабину для примерки платья.

Налево — главный вход, направо — запасной. Справа же — дверь, ведущая в комнатку Дженнаро; в глубине сцены — дверь-окно, выходящая на заставленный цветами балкон. Для третьего действия предусматривается открытие еще одной двери в левой части сцены.

Комната погружена в темноту. Лишь по свету, сочащемуся в дверные щели, можно догадаться, что снаружи уже в разгаре день. Где-то вдалеке настойчиво звонит телефон. Дверь в комнатку открывается, и появляется ДЖЕННАРО в заношенном, хотя и дорогом вечернем костюме и в котелке. Не спеша выходит на середину комнаты, расстилает на полу коврик, который держал в руках, садится на корточки и, наподобие заправского мусульманина, начинает бить поклоны и бормотать заклинания. Затем крестится и отчетливо читает молитву «Отче наш…». Прочитав молитву, подымается, подходит к двери-окну и распахивает ее. На слепящем солнце ярко вспыхивают цветы, посаженные на балконе. Совсем в глубине, за балконом, виднеется стена дворика. Дневной свет заливает комнату. ДЖЕННАРО вытаскивает газету, подсунутую под главную входную дверь, и прячет ее подмышку. Наливает из неаполитанского кофейника чашечку кофе, ставит ее на поднос, подходит к постели и тянет за шнурок. Покрывало от комаров закручивается вверх, и на кровати открывается спящий глубоким сном ЭДУАРДО ПАЛУМБО в пижаме; шум и дневной свет никак на него не действуют. Он продолжает спать. ДЖЕННАРО, вместо того чтобы потрясти его за плечо, с величайшей осторожностью подносит чашечку кофе к самому носу спящего Палумбо. Тот мгновенно просыпается.

Дон Эдуардо!.. Дон Эдуа!

ЭДУАРДО. День добрый, дон Дженна! Который час?

ДЖЕННАРО. Одиннадцать!

ЭДУАРДО. А не рано ли ты меня поднял?

ДЖЕННАРО. Рано? Мы же вчера условились на половину одиннадцатого.

ЭДУАРДО. Погода?

ДЖЕННАРО. Переменная облачность.

ЭДУАРДО. А день недели?

ДЖЕННАРО (застигнут врасплох). Дайте-ка сообразить…нельзя же так прямо ошарашивать! (Заглядывает в газету.) Суббота! И сдается мне, что будет дождь.

ЭДУАРДО. Удивительно гнилой июнь…как это говорится? Слаб в коленях? Ему бы в пору костыли.

ДЖЕННАРО. Э, да что говорить. Нынче и нормального времени года не увидишь! Все на одно лицо. Никакой метереологической деликатности. Вот уж век тупого однообразия. (К Эдуардо, который потягивает кофе.) Как? Хорош?

ЭДУАРДО. Ничего, пристойный. А чего там в газетах?

ДЖЕННАРО (листая газету). Премьер в Англии…

ЭДУАРДО. Что? Помер?

ДЖЕННАРО. Да нет.

ЭДУАРДО. Тогда читай дальше…неинтересно.

ДЖЕНАРО. Прошу извинить…

ЭДУАРДО. Дженна, ты же знаешь, куда надо смотреть.

ДЖЕННАРО. Одну минутку…Вот! (Переворачивает страницу и находит траурные объявления.) «Отдала прекрасную свою душу Господу…о чем с прискорбием сообщают безутешные дети»… Это не пойдёт… «Безмятежно почил…жена Аделе…»

ЭДУАРДО живо заинтересовался, даже отставил чашку.

(Продолжает чтение.) «…и внуки Карло и Джованна». (С сердитым жестом, как бы говоря: не пойдёт!). Сущая ерунда. (Продолжает чтение.) «Тяжелая болезнь внезапно похитила…неутешная вдова…» Ага! Сдается, дон Эдуа, что вдовушка без всяких довесков, так сказать, вдовушка в чистом виде.

ЭДУАРДО (весьма заинтересованный). А панихида…

ДЖЕННАРО (читает). «Вынос состоится из дома. Улица Санта Мария Аппаренте, девятнадцать». Сходить?

ЭДУАРДО. Отправляйся! (Подымается. Передумывает). Нет. Явился этот, ну, который пришел наниматься…как его зовут?

ДЖЕННАРО (выходит на балкон и зовет). Кувьелло! (К Эдуардо.) Клянусь Богом, этот малый спит стоя!

ЭДУАРДО (намыливаясь для бритья перед маленьким туалетиком, опущенным из стены). Это великий дар. Всегда может пригодиться. Ты был когда-нибудь на войне? Однажды я протопал целых восемнадцать километров, не просыпаясь. Дошел свеженьким и отдохнувшим.

ДЖЕННАРО (кричит). Кувьелло! Эй, Кувьелло!

КОНЧЕТТА (голос). «Дон Дженна, вам нужен этот малый у подъезда? Сейчас позову!»

ДЖЕННАРО. Ого! Вдова Меле уже тут!

ЭДУАРДО. Свят! Свят! Свят! А этой еще чего надо? Можно подумать, что она не спит, не ест и не пьет! Стоит мне куда-нибудь взглянуть — она уже тут как тут! Посмотри, нет ли ее в ящике моего письменного стола?

ДЖЕННАРО. Это все от того, что вы не хотите одарить ее вниманием…

ЭДУАРДО. Одарить вниманием? Дженна, заруби себе на носу, что я одаряю вниманием женщин только от шестнадцати до тридцати девяти лет. Тех, которым меньше или больше, — я не вижу и не слышу.

Раздается стук в главную дверь.

КУВЬЕЛЛО (входя.) Разрешите? День добрый. Могём?

КУВЬЕЛЛО красивый, хорошо сложенный парень; очень плохо одет. Видно, что не брился уже дня три. За ним по пятам следует вдова КОНЧЕТТА МЕЛЕ, могучая, напористая женщина лет пятидесяти с гаком.

ЭДУАРДО. Что значит — могём?

КУВЬЕЛЛО (смешавшись). Разве так не говорят?

ЭДУАРДО. Нет. Только в Неаполе.

КУВЬЕЛЛО. Ну, вам видней. (Хочет подойти ближе к Эдуардо.)

КОНЧЕТТА (удерживает его). Эй, малец! В таком — то виде ты являешься к дону Эдуардо Палумбо? (Вытаскивает откуда-то щетку и начинает яростно чистить лохмотья Кувьелло.) Будто не мог сперва ко мне заглянуть: я б хоть немного привела тебя в порядок.

КУВЬЕЛЛО (с издевкой). Но откуда же, дорогая тетушка, я мог знать о вашем существовании?

ЭДУАРДО (сердито). В самом деле, Кончетта, какого черта вы крутитесь тут с самого рассвета?

КОНЧЕТТА (вкрадчиво). С рассвета? Да знаете, что сейчас уже почти