девочку внезапно осенило, что лежать прямо на Джулсе было как-то странно, а еще у него, как и у Марка, были приятные черты лица. Круглая и мальчишеская форма была родная ее памяти, она почти могла представить, каким он будет, когда повзрослеет.

Дверной звонок Института эхом раздался по залу. Звук был глубоким, мелодичным и звонким, как церковные колокола. Снаружи, для простолюдин, Институт казался руинами древней испанской миссии. Хоть повсюду были напичканы знаки «ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ» и «НЕ ЗАХОДИТЬ», иногда людям — обычно примитивным со слабым даром Зрения — все равно удавалось пробраться к главному входу.

Эмма скатилась с Джулиана и поправила одежду. Она перестала смеяться. Мальчик присел, опираясь на руки, в его глазах загорелось любопытство.

— Все нормально?

— Локоть ушибла, — соврала она, оглядываясь на других. Катерина учила Ливви правильно держать нож, Тай качал головой, глядя на Марка. «Тай». Это она так назвала Тиберия при его рождении, поскольку в свои восемнадцать месяцев не могла произнести полное имя, лишь «Тай-Тай». Периодически она задумывалась, помнит ли он об этом. Что было и не было важным для мальчика оставалось загадкой. Он был непредсказуем.

—Эмма? — Джулиан наклонился, и все вокруг будто взорвалось. Перед ними вспыхнул ярчайший свет, а мир за окном окрасился в белый, золотой и красный, как если бы Институт загорелся. В то же время пол закачался, как палуба корабля. Эмма скользнула вперед, и снизу раздался душераздирающий крик — ужасающий, неузнаваемый.

Ливви ахнула и побежала к Таю, обхватывая его руками, словно могла защитить его тело собственным. Девочка была одной из немногих, которым Тиберий разрешал себя трогать; он стоял с широко распахнутыми глазами, одной рукой хватаясь за рукав рубашки сестры. Марк мгновенно поднялся на ноги; Катерина побледнела на фоне своих темных волос.

— Оставайтесь здесь, — сказала она Эмме и Джулиану, вытаскивая меч из ножен на поясе.— Следите за близнецами. Марк, ты идешь со мной.

—Нет! — вскрикнул Джулс, поднимаясь на ноги. — Марк…

— Со мной все будет в порядке, — сказал парень с обнадеживающей улыбкой; в каждой руке у него было по кинжалу. Он быстро обращался с ножами, никогда не промахиваясь. — Оставайся с Эммой, — он кивнул в их сторону, а затем исчез вслед за Катериной, закрывая за собой дверь в зал.

Джулс подошел ближе к Эмме, скользнул рукой в ее ладонь и помог ей подняться; ей хотелось намекнуть, что с ней все хорошо, помощь не требовалась, но промолчала. Она понимала его нужду хотя бы сделать вид, что был чем-то занят, чем-то помочь. Еще один крик раздался снизу; послышался звук разбитого стекла. Девочка кинулась к близнецам— те окаменели, как маленькие статуи. Лицо Ливви было пепельного оттенка; Тай крепко цеплялся за ее рубашку.

— Все будет нормально, — сказал Джулс, кладя руку между худых лопаток брата. — Что бы там ни случилось…

— Ты понятия не имеешь, что происходит, — монотонно ответил Тай. — И не можешь говорить, что все будет нормально. Ты не знаешь.

Послышался новый звук. Хуже, чем крик. Ужасающий вой: дикий и злобный.

«Оборотни?» — недоуменно подумала Эмма, но она слышала прежде их вой; этот был гораздо мрачнее и более жестокий.

Ливви прижалась к плечу близнеца. Он поднял свое крошечное бледное лицо, переводя взгляд с Эммы на Джулиана.

— Если мы спрячемся, и что бы это ни было нас найдет, и навредит нашей сестре —ты будешь виноват.

Ливви спрятала лицо за братом; он говорил тихо, но Эмма не сомневалась, что он имел это в виду. Несмотря на пугающий интеллект мальчика, несмотря на его странности и безразличие к другим, с сестрой он был неразлучен. Если Ливви было плохо, Тай спал у подножья ее кровати; если она поцарапалась, он паниковал, и наоборот.

Эмма заметила противоречивые эмоции на лице Джулиана — его глаза искали ее, и она кивнула. Мысль о том, чтобы оставаться в тренировочном зале и ждать, пока ни объявится тот, кто издал тот вой, вызывала у нее ощущение, будто кожа слезала с костей.

Джулиан зашагал по залу и вернулся с изогнутым арбалетом и двумя кинжалами.

— Пора отпустить Ливви, Тай, — сказал он, и через мгновение близнецы отошли друг от друга. Джул вручил девочке кинжал и предложил другой Тиберию, который уставился на него так, будто это был инопланетный предмет. — Тай, — Джулс опустил руку. — Что у тебя в комнате делали пчелы? Что тебе в них так нравится?

Тот ничего не ответил.

— Тебе нравится, как слажено они работают вместе, верно? Ну, теперь наш черед сработаться. Мы должны пойти в офис и вызвать Конклав, ясно? Послать сигнал бедствия. Чтобы они прислали подмогу для нашей защиты.

Тай протянул руку за кинжалом с коротким кивком.

— Это бы я и предложил, послушай меня Марк и Катерина.

— Это точно, — сказала Ливви. Она схватилась за нож с большей уверенностью, чем брат, и держала его так, будто знала, что с ним делать. — Об этом он и думал.

—Теперь нам нужно быть очень тихими, — сказал Джулиан. — Вы двое следуете за мной в офис. — Он поднял глаза и встретился взглядом с Эммой. — Эмма заберет Тавви и Дрю, и встретится с нами там. Хорошо?

Сердце девочки спикировало вниз, как морская птица. Октавий — Тавви — двухлетний малыш. Восьмилетняя Дрю была еще слишком молода, чтобы начинать физические тренировки. Конечно, кто-то должен был забрать их. Глаза Джулса буквально молили ее.

— Да, — ответила она. — Именно этим я и займусь.

Кортана висел за Эмминой спиной, в руке был метательный нож. Ей казалось, она чувствовала, как металл пульсировал в ее венах, словно сердцебиение, пока скользила по коридорам Института, прижавшись к стене. Периодически ей встречались огромные окна с видом на синее море и зеленые горы, мирные белые облака дразнили ей душу. Она подумала о родителях, находящихся где-то на пляже, понятия не имеющих о происходящем здесь. Она хотела, чтобы они были рядом, но в то же время радовалась, что они в безопасности.

Девочка пришла в ту часть Института, которая была ей знакома лучше всего: в семейное крыло. Она прокралась мимо пустой спальни Хелен, со сложенной одеждой и пыльными покрывалами. Мимо комнаты Джулиана, такой родимой после миллионов ночевок, и Марка, с накрепко запертой дверью. Следующая шла спальня мистера Блэкторна, а за ней — детская. Эмма сделала глубокий вдох и толкнула дверь плечом.

Зрелище, представшее в небольшой голубой комнатке, вызвало шок. Тавви сидел в своей колыбельке, цепляясь маленькими ладошками за перила,