его щечки покраснели от слез. Друзилла стояла перед ним с мечом — Ангел знает, где она его взяла; он был направлен прямиком на Эмму. Рука Дрю дрожала, и кончик меча плясал в разные стороны; ее косички торчали по обе стороны от пухленького лица, но ее Блэкторновские глаза выражали стальную решимость.

— Только попробуй подойти к моему брату.

— Дрю, — ласково сказала Эмма. — Это я. Джулс послал меня за вами.

Девочка с лязгом уронила меч и расплакалась. Эмма кинулась мимо нее и свободной рукой достала малыша из колыбели, усаживая его себе на бедро. Тавви был маленьким для своего возраста, но весил с добрых десять килограмм; она поморщилась, когда он дернул за ее волосы.

— Мама, — сказал мальчик.

—Тише. — Она поцеловала его в макушку. От него пахло детской пудрой и слезами. — Дрю, хватайся за пояс. Мы пойдем в офис. Там мы будем в безопасности.

Она послушно взялась за оружейный пояс своими маленькими ручками; девочка уже перестала плакать. Сумеречные охотники много не плакали, даже в восьмилетнем возрасте.

Эмма повела их в коридор. Звуки снизу ухудшились. Крики продолжались, вой углубился, стекло разбивалось, громче скрипели балки. Эмма прокралась вперед, прижимая Тавви, бормоча снова и снова, что все будет хорошо, он в безопасности. Окна стали встречаться чаще, солнце яростно прорывалось сквозь них, едва не ослепляя.

Она была ослеплена: паникой и солнцем; это было единственным объяснением ее ошибке при следующем повороте. Девочка свернула по коридору, и вместо того, чтобы оказаться в нужном месте, она встала у широкой лестницы, ведущей в фойе и к большим двойным дверям, служившим входом в здание.

Фойе полнилось Сумеречными охотниками. Некоторые, знакомые ей как Нефилимы лос-анджелеского Конклава, были в черном, другие в красном снаряжении. Ряды статуй были опрокинуты, разбившись на кусочки и осыпав пыль на пол. Окно, открывающее вид на море, разгромили, куски стекла и кровь были повсюду.

Эмма почувствовала тошноту в животе. Посреди фойе стоял высокий парень в алом. Это был светлый блондин, практически с белыми волосами, его лицо было будто высеченным мраморным ликом Разиэля, только и без капли милосердия. Его глаза были угольно-черными, в одной руке он нес меч с рисунком звезд; в другой — чашу из мерцающего адаманта.

Вид чаши защекотал память Эммы. Взрослые не любили обсуждать политику при юных Сумеречных охотниках, но она знала, что сын Валентина Моргенштерна взял себе другое имя и поклялся отомстить Конклаву. Она также знала, что он создал чашу, противоположную Кубку Ангелов, превращающую охотников в злых, демонических существ. Девочка слышала, как мистер Блэкторн звал злых Сумеречных охотников Омраченными; лучше умереть, чем стать таким.

Значит, это он. Джонатан Моргенштерн, которого все величали Себастьяном — оживший персонаж из сказок, рассказываемых, чтобы пугать детей. Сын Валентина.

Эмма положила руку на затылок Тавви, прижимая его лицо к своему плечу. Она не могла двинуться с места. Казалось, будто к ее ногам были привязаны свинцовые грузы. Себастьяна окружали Сумеречные охотники в красных и черных одеяниях, а также таинственные персоны в темных плащах — может, тоже охотники? Сказать наверняка было невозможно — их лица скрывались за капюшонами. Марк был вместе с ними, один из Сумеречных охотников в красном наряде завел ему руки за спину. Кинжалы лежали у ног парня, а тренировочная форма была заляпана кровью.

Себастьян поднял руку и поманил длинным бледным пальцем:

— Приведите ее.

В толпе послышался шорох, и вперед выступил мистер Блэкторн, таща за собой Катерину. Она боролась, била его руками, но мужчина был слишком силен. Эмма недоверием и ужасом смотрела, как он опустил ее на колени.

— Теперь, — сказал бархатным голосом Себастьян, — выпей из Демонической чаши смерти, — и он надавил краем чаши на ее губы.

Тут-то Эмма и узнала, что это был за душераздирающий вой, раздающийся ранее. Катерина пыталась освободиться, но парень был сильнее; он влил содержимое чаши сквозь стиснутые зубы женщины, та ахнула и проглотила. Затем мистер Блэкторн позволил ей вырваться из его хватки. Он и Себастьян рассмеялись. Катерина упала на землю, ее тело забилось в конвульсиях, и из ее горла раздался короткий крик — даже хуже, она взвыла от боли, будто ее душу вырывали из тела.

По комнате прошелся смешок; Себастьян улыбнулся, в нем было что-то жуткое и красивое, такими бывают ядовитые змеи или белые акулы. По бокам его охраняли два компаньона: женщина с седеющими коричневыми волосами и топором в руках, и некая высокая личность, полностью скрытая за черным плащом. Ни одна часть его тела не выглядывала, лишь темные ботинки, виднеющиеся под кромкой мантии. Только его высота и ширина наводили на мысль, что под ней вообще скрывался мужчина.

— Это последний Сумеречный охотник в этом Институте? — спросил Себастьян.

— Есть еще мальчишка, Марк Блэкторн, — сказала рядом стоящая женщина, указывая на него. — Он уже достаточно взрослый.

Глава Омраченных посмотрел на Катерину, переставшую биться в конвульсиях и тихо лежавшую, ее темные волосы спутались на лице.

— Вставай, сестра Катерина, — сказал он. — Приведи ко мне Марка Блэкторна.

Эмма, словно приросшая к полу, наблюдала, как женщина плавно поднялась на ноги. Всю ее жизнь Катерина работала наставницей в Институте; она была их учительницей, когда родился Тавви, когда умерла мама Джулса, когда Эмма впервые занялась физической подготовкой. Учила их языкам, перевязывала раны и облегчала боль от царапин, дала им их первые оружия; она была частью семьи. Но теперь она встала с пустыми глазами на лужу крови на полу и потянулась за Марком.

Дрю ахнула, возвращая к себе внимание Эммы. Девочка развернулась и вручила ей Тавви; Дрю покачнулась, но быстро вернула равновесие, крепко обхватывая младшего брата.

— Беги, — сказала Эмма. — Беги в офис. Скажи Джулиану, что я скоро буду.

Что-то в ее тоне намекало, что спорить не стоит. Друзилла еще крепче прижала брата и побежала, ее босые ноги тихо зашлепали по полу коридора. Эмма вновь развернулась и уставилась на разворачивающуюся катастрофу. Катерина стояла за Марком, толкая его вперед, прижимая кинжал к месту меж его лопатками. Он споткнулся и чуть не упал перед Себастьяном; теперь Марк находился ближе к ступенькам, и Эмма четко видела признаки борьбы. На его руках и запястьях виднелись защитные раны, на лице порезы. Без сомнений, времени на исцеляющие руны не было. Его правая щека была в крови. Себастьян посмотрел на него, губы раздраженно изогнулись.

— Этот не