- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (19) »
Мелисса П. Аромат твоего дыхания
Томасу, который знает мой аромат, моей матери — лесу, моей сестре — грозе, моей бабушке — мадонне.
А теперь уезжай, садись на поезд и уезжай. Потому что если ты не едешь, ты и не уедешь.Я вышла в этот мир с пчелой в волосах. С пчелой, которая запуталась в моей шевелюре, судорожно била крыльями и жужжала, жужжала. А я ее не ловила, я позволила ей построить улей в моей голове, и каждый, кто меня встречал, говорил: «У тебя волосы, как мед» — и не знал, что в моей голове поселилась пчела, чье нежное полосатое тельце кружилось в моих мыслях, — она играла. Она составляла мне компанию, стала безотказной подругой, правда, не такой, которой я могла бы доверять: иногда она жалила меня в затылок — наверное, это должно было причинять мне боль. Но моя пчела слишком мала для этого, она копила во мне свой мед, а не яд. Однажды пчела прошептала мне что-то на ухо, но шепот был такой тихий, что я не смогла его расслышать. Я не спросила ее, что она хотела сказать, а теперь уже поздно: пчела вылетела из моих волос неожиданно, и какой-то прохожий ее убил. Он раздавил ее. Я вижу, как на белом мраморе блестит жидкость, новое вещество: я собираю его лопаточкой и отношу в лабораторию для анализов. — Яд, — говорит мне биолог. — Яд… — повторяю я. Моя пчела умерла от яда. Не от того, что ее раздавили. А за несколько часов до этого она ужалила меня.В. Миллер, «Где-то там».
1
Вчера с тобой все было хорошо? Когда ты пришла домой, прикурила на кухне сигарету от горевшей газовой плиты, когда наш кот урча стал тереться о твои ноги, когда ты закрыла глаза и свернулась в позе зародыша, о чем ты думала? С тобой все было в порядке? Я заволновалась, когда прощалась с тобой в аэропорту, подошла к тебе и сказала: «Ну, ты поняла? Пройди регистрацию, поднимись по тому эскалатору, а потом иди к металлодетекторам». Я показала тебе пальцем: «После этого следуй к выходу, указанному в твоем посадочном талоне, и ты на месте. Когда придешь, позвони мне». Я сказала это тебе, ушла, а потом вернулась и снова повторила все то же самое, слово в слово. Я повторила даже тот жест, которым указывала на металлодетектор. Наконец я легко обняла тебя, почти не коснувшись, и прошептала на ухо: — Спасибо. Ты нетвердо ответила: — Тебе спасибо, дорогая, тебе спасибо. В тот же вечер мы с Томасом занимались любовью. — Давай сделаем это, как будто в последний раз, — сказала я, глядя ему в глаза. Он нерешительно спросил: — Что ты хочешь сказать? — Тупица… ничего ужасного. Это от избытка любви. — Почему? — смущенно спросил он. Я пожала плечами и ответила: — Потому что мне надоело рассыпаться на куски. Я хочу полностью погрузиться в бесконечность. — Но ты всегда это делаешь, — сказал он. Я снова пожала плечами и фыркнула. Нет, я никогда не погружалась в бесконечность. Я не знаю, какая она — бесконечность. Я знаю, что такое пределы, паралич, неполноценность. Но именно бесконечность — нет, я бы не сказала. — Сделаем так. Представь, что кто-то из нас завтра умрет или я должна уехать на много-много лет, и мы сможем увидеться только спустя долгое время… или, может быть, не увидимся вообще. Как бы ты меня любил в таком случае? Он был великолепен, я была великолепна. Нас возбуждал свет лампы на комоде, бросавший на наши лица разноцветные блики. И когда мы занимались любовью, это был уже не он, это были он и ты. С одной стороны была я. А ты и он меня любили, целовали и разрывали на куски. Я видела твой нос, его рот, твои уши и его глаза. Я чувствовала, как бьются два сердца, и, когда мое тело содрогнулось, закричала: «Я так люблю тебя, так люблю!» Я кричала это и тебе тоже. Ты и он — стражи моей души и тела. Заботливо глядящие на дорогу моей жизни: вы наблюдаете за ней и защищаете ее. Я не просила вас об этом, я не могла этого даже желать. Его тело пахнет так, как пахнет твоя шея, а его шея пахнет тобой. И больше ничего. Веки опустились, как занавес после спектакля, и легкое удовлетворенное дыхание смешалось с запахами комнаты. И ты осталась. Ты никогда не претендовала на мою жизнь и свободу. Ты очень легкая, а я слишком тяжелая. Сейчас я должна заставить замолчать все мои мысли о жизни, чтобы дать слово тому чувству, которое испытываю к тебе. Может быть, ты его заслуживаешь.— Билет в один конец до Рима, — сказала я. Служащий турбюро посмотрел на меня и улыбнулся: — Куда едешь на этот раз? Я немного поразглядывала его, мысленно зарисовывая для себя одну особенность его лица. — Домой, — ответила я. Он опустил голову, будто поклонился, и, украдкой взглянув на меня, сказал: — Сейчас сделаю. Пока он стучал по клавишам компьютера, я рассматривала рекламные проспекты. Можешь поехать куда захочешь — от Конго до Лаоса. От Парижа до Хоккайдо. От Вальпараисо до Афин. Я должна была убежать из агентства сразу же. Но отсутствие ответственности меня испугало, оно всегда меня пугало. — Итак, летите в Рим? — спросил мужчина. Я повернулась и кивнула с улыбкой. — Хотите электронный билет? — Нет-нет, прошу вас. Хочу держать его в руке. Я как будто вдруг вышла на дорогу, которую много раз видела на горизонте и которую время от времени пересекала; мне казалось, что я живу уже сто лет, половину которых прожила хорошо, а вторую — так себе, если быть оптимисткой. Я всегда полагала, что невозможно прийти в ту точку пересечения двух дорог, где я оказалась, не заметив расстояния и не спросив себя, как же это я сюда попала и что сделала бы, случись несчастье. Неожиданно я оказалась в начале незнакомого пути с золотой вывеской: «Сомнительная дорога. Можешь идти прямо или налево». Теперь я оглянулась назад и увидела свои следы, сеть дорог, которые соединялись в причудливую перспективу; асфальт был наполовину разбит: град, дождь и ветер разрушили его, проделали в нем ямы и истончили. Я увидела следы крови из ран, появившихся после падений, увидела несколько трупов, которые лежали голыми и с еще открытыми глазами. Твоих следов нет. Тебя нет. Только молочный запах, который распространяется вдоль пустого пути жизни. Я снова полюбовалась на золотую вывеску: она казалась входом в рай. Но кто-то однажды сказал мне, что нет лучшего рая, чем настоящий ад (или, может быть, это сказала моя совесть, чтобы обеспечить мне алиби?). В любом случае я решила испытать судьбу и, вместо того чтобы пойти по серой улице, на которую попала, когда пролезла в черную дыру с криками «Свет! Свет!», я вздохнула и
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (19) »