Учительскую пенсию да инвалидность деда. Денег, оставшихся после Дани и Аллочки, хватило бы на какой-нибудь провинциальный истфак, но Наде не было дела до курганов и берестяных грамот. Надя хотела стать инженером-конструктором космических кораблей. Это стоило космически дорого.

Анкету призывника Надежда домой не принесла — заполнила в военкомате. Чтобы у бабушки и деда не было даже иллюзии, будто можно что-то изменить.

Через неделю застёгнутая в синий комбинезон Надежда, остриженная под спичку, вылетела в учебный центр по подготовке лётного состава. Повезло с ростом. Высоких в лётчики не берут. Они копают и стреляют два года. А летуны год учатся и на второй получают разведывательный флаер или транспортник, набитый новобранцами, и назначение в один из «интереснейших уголков Вселенной».

Письма Надя писала вовсе не интересные. «Всё хорошо. Я жива и здорова. Скучаю. Надя». Больше сказали глаза вернувшейся внучки. Слишком крепкие руки. Едва заметные следы обработанных на регенераторе шрамов.

— Ты извини, но я ненадолго, ба, осенью снова попробую. Серафима Павловна не нашлась, что ответить.

— Не повезёт опять, так это не проблема, — ответила за неё Надя, — я ещё за два срока сама на конструкторский заработаю.

Через неделю у Сергея отказали почки. Шестьдесят шесть лет. Терминал министерства здравоохранения вежливо сообшил, что данные по пациенту «Божонин Сергей Евгеньевич» переданы в Службу контроля сроков жизни. Значит, и для Серёжи обратный отсчёт уже начался. Никакой лотереи «Донорская почка». Сима не раз читала выкладки Минсоцрац об экономическом и ресурсном обеспечении срока жизни россиян и, пожалуй, была согласна в своё время уступить место под солнцем молодым, способным в тяжёлое время изо всех сил работать на благо страны, не требуя взамен бесплатного проезда и льготных лекарств. Но отпустить Серёжу — это было другое. Совсем другое…

В розыгрыше гемодиализных аппаратов не повезло, хотя Сима и Надя весь час, что длился розыгрыш, просидели у телевизора со скрещёнными на удачу пальцами. Но удача делается не пальцем…

Стеклянный потолок поехал вниз, пригибая к земле. Самшитовый коридор повернул налево, сменившись блестящей стеной отличной сортовой магонии. Серафима Павловна опаздывала. Колющая в боку боль перебралась по рёбрам на спину. Сима тяжело привалилась к стене, прижав к подвздошью зажатый в кулаке мизерикорд. Хотелось выбросить глупый клинок, но зрители едва ли поймут, почему она так легко пожертвовала подарком, оплаченным полутора тысячами смс. А рассерженные зрители, случись что, редко голосуют за «жизнь».

— Направо, Серафима Ивановна, — подсказал в ухе Дима.

Сима двинулась к развилке, пытаясь продемонстрировать зрачку камеры хоть какое-то подобие бега.

Кошатница появилась внезапно. Как будто одна из зелёных стен толкнула Агату Сергеевну прямо на соперницу. Серафима Павловна автоматически выставила вперёд руку. Мизерикорд скользнул по щеке Агаты, оставив красную линию, от которой тотчас протянулся мелкий пунктир капель.

— Ах ты, старая гнида! — взвизгнула Агата Сергеевна, отступая. Тихо пощёлкивал электрошокер.

— У нас первая кровь! — раздался где-то над головой голос ведущего.

Осторожно потрогав раненую щёку и глянув на алые кончики пальцев, Агата выставила перед собой шокер и неловко ткнула в надежде достать соперницу. Серафима Павловна попыталась избежать удара. Больные, ослабевшие от бега колени не выдержали. Сима подалась вперёд, подкатываясь под ноги Агате. Веером брызнул из-под рук гравий. Под шальным ударом плеча владелица кошачьего приюта рухнула как подкошенная, на лету теряя оружие.

— Ай да Серафима Пал-лна! — на мгновение над головой Симы застыло на стоп-кадре её собственное, искажённое болью лицо в облаке гравия, а ещё выше — сухая ладонь соперницы и отлетающий в сторону шокер. — Какой приём! Какая игра! Вот что значит — хорошая школа! Похоже, у нас перелом шейки бедра! Проверьте ваши талоны! Что записано в графе «Первая кровь»? Серафима Божонина? Тогда вы первый счастливчик на этом шоу! Не повезло — не расстраивайтесь. Ваши добровольные пожертвования уходят в фонд детского дома номер два города Ярославля.

На экране появились машущие в камеру ярославские сироты. Директор пролопотала какие-то благодарственные слова.

— Серафима Павловна, тридцать секунд на коридор. Вам направо, — подсказал Дима.

— Вставай. Таймер — полминуты, — бросила Серафима Павловна, тяжело поднимаясь на ноги. Соперница только застонала, размазывая по морщинистым щекам злые слёзы.

— Сука школьная, — прошипела она, пытаясь подняться. В тишине послышался негромкий хруст. Кошатница завалилась на бок, воя от боли.

Серафима Павловна попыталась поднять её за руку.

— Вставай, бабуля, — прошипела она, стараясь взвалить соперницу на плечо.

— Сама бабуля, — огрызнулась та, но подтянулась, цепляясь за живую изгородь.

— Двадцать секунд, — встревожено напомнил Дима.

— Без тебя знаю, — бросила Агата Сергеевна своему штурману, который, видимо, шепнул ей в наушник то же самое.

— Но посмотрите, что происходит в нашем лабиринте! — голос ведущего изобразил искреннее удивление. — Воистину, милосердие — особая жестокость победителя! Похоже, Агата Сергеевна не может идти. О чём думает ее соперница?! Нет, уважаемые, срок истёк. А не зажились ли вы, Агата Сергеевна?

— Зажились! — воскликнули трибуны.

— Нет! — ответили другие.

На экранах поползли вверх, то и дело обгоняя друг дружку, два столбика. Болельщики определяли судьбу проигравшей.

— Зрители сделали свой выбор! — воскликнул Костя. — Не даром наше шоу называется…

— Зажились!!! — подхватили тысячи голосов.

Гравийная дорожка под ногами Агаты провалилась. Серафима Павловна упала, чувствуя, как скользят по её рукаву пальцы соперницы. Ухватилась за них и поехала по гравию к чёрной яме, в которой болталась как тряпичная кукла Агата Сергеевна.

— У меня дома кошки… — едва слышно прошептала она. — Как же… у меня дома… кошки…

Серафима Павловна попыталась зацепиться ногами за гравий, успев воткнуть злосчастный мизерикорд в металлическую сетку под зелёной стеной лабиринта. Благодарение судьбе и швейцарским технологам «Европейского союза оружия»! Тонкое лезвие выдержало обеих.