Залесская М. К. Вагнер

Посвящаю моему отцу Кириллу Александровичу Мордовину, моей матери Ирине Сергеевне Божеряновой и моему мужу Константину Александровичу Залесскому

Предисловие КТО ВЫ, РИХАРД ВАГНЕР?

Гораздо легче открыть в произведении великого ума ошибки и заблуждения, чем дать отчетливую и полную обрисовку его достоинств. Ошибки — это нечто единичное, конечное, и потому их можно сразу обнять взором. Напротив, печать, которую гений накладывает на свои творения, делает их достоинства недоступными анализу и совершенно необъятными.

А. Шопенгауэр

Всю историю мировой оперы условно можно разделить на два периода — до Вагнера и после него. Обусловливается такое деление тем, что своим творчеством композитор внес поистине революционные изменения в развитие оперного жанра. Влияние его мощного гения так или иначе испытывали на себе композиторы последующих поколений, такие, как Антон Брукнер, Густав Малер, Рихард Штраус и многие другие. И вместе с тем до сих пор не утихают споры вокруг творчества Вагнера, которое у одних вызывает фанатичный восторг, а у других — стойкое неприятие. Надо ли говорить, что личность самого композитора столь же противоречива и неоднозначна? С одной стороны, это лучезарный рыцарь в сияющих доспехах, воспевающий красоту вечной любви. С другой — человек, попирающий святые узы дружбы и лишенный элементарного чувства благодарности. Вагнер — гениальный композитор, реформатор, философ, «поэт и мыслитель», по меткому выражению глубокого исследователя его творчества Анри Лиштанберже^[1]. И он же — мелочный скряга, жадный до денег и вечно спасавшийся бегством от своих кредиторов.

Итак, Вагнер-композитор является полной противоположностью Вагнеру-человеку. Этому можно найти своеобразное «эзотерическое» объяснение: свет всегда оттеняется тьмой! Гений Вагнера можно сравнить с неуправляемым потоком, сметающим всё на своем пути. Чтобы справиться с самим собой и жить обычной человеческой жизнью, ему требовалось найти хоть какой-то противовес. Но титан духа не мог одновременно стать титаном зла, как и великие злодеи практически не бывали гениальными творцами — единичные исключения лишь подтверждают общее правило. Отсюда человеческие слабости Вагнера — приземленные и мелкие, но вполне надежно державшие в узде его мятежный дух. Таким образом, в его личности достигалось некое подобие равновесия. А чтобы житейское болото не засосало окончательно, в разные периоды жизни у Вагнера-творца находились ангелы-хранители: у «рыцаря в сияющих доспехах» покровителем был, как и положено рыцарю, король; а у «поэта и мыслителя» — другой гений-реформатор. Эти две личности — Людвиг II Баварский и Франц Лист^[2] — выступят в нашем повествовании антитезой «неблагодарного мелочного скряги». Кроме того, взаимоотношения с Листом и Людвигом II являлись ключевыми в судьбе Вагнера и оказали на нее самое серьезное влияние. Вот почему мы остановимся столь подробно на характере этих взаимоотношений наших «героев второго плана» с «главным героем», без детального анализа которых невозможно понять мотивации последнего. Любители мистики могут усмотреть даже некий высший знак в том, что оба покровителя Вагнера ушли из жизни почти одновременно — летом 1886 года (Людвиг II — 13 июня, а Лист — 31 июля). Кстати, в Германии есть два места, в которых дух Вагнера, можно сказать, живет до сих пор, несмотря на то, что в одном из них Вагнер никогда не бывал. Это замок Нойшванштайн — храм «протовагнеровского» рыцарского романтизма, построенный Людвигом II. И Фестшпильхаус^[3] в Байройте (Bayreuth) — храм великой Музыки, в котором неразрывно сплелись имена и Вагнера, и Людвига, и Листа.

Сказочный замок в горах и музыкальный театр… Поистине универсальные символы эпохи романтизма. Вот, пожалуй, единственный эпитет, который, несмотря на все противоречия, может быть в какой-то степени применен в качестве общей характеристики личности Вагнера. Вагнер — Романтик, причем именно с большой буквы. Родившийся в начале «века романтизма», а умерший в конце его, он впитал в себя все черты, присущие этому направлению, и отразил их в своем творчестве. Можно сказать, что немецкий музыкальный романтизм прошел в своем развитии путь от Роберта Шумана, воплощающего лирический романтизм, до Вагнера, олицетворяющего своим творчеством героический романтизм. Пресловутая оперная реформа Вагнера — это не только философский манифест его собственного искусства. Это еще и высшая точка развития всего романтического оперного театра. Вагнер — Романтик! Метания и неудовлетворенность, преданность искусству, бегство от серой обыденности в идеальный мир легендарных героев — всё это воплощено в Вагнере в наивысшей степени. Он вполне мог стать героем Эрнста Теодора Амадея Гофмана, он даже чем-то напоминает гофмановского Крейслера — композитора и капельмейстера, литературного двойника автора, героя «Крейслерианы», последним произведением которой стал роман «Житейские воззрения кота Мурра». Возвращаясь к противоречивости личности Вагнера, процитируем литературоведа с мировым именем профессора Ф. П. Федорова: «Двоемирие как модель позднеромантического пространства определяет и структуру позднеромантического персонажа, доминантным качеством которого становится противоречие; наряду с личностью, сознание которой мыслится или как однозначно прекрасное, или как однозначно безобразное, поздний романтизм выдвигает личность, сознание которой является ареной борьбы между добром и злом, красотой и безобразием, бесконечным и конечным. Тип человека, охваченного противоречием, видимо, самый распространенный тип человека в культуре позднего романтизма»^[4]. Таким образом, если рассматривать личность Вагнера через призму романтического мировосприятия, многое в нем становится понятным, он перестает ассоциироваться либо с карикатурным карликом, либо с безгрешным святым, а является перед нами человеком со всеми его недостатками и достоинствами.

Наша книга не является музыковедческим исследованием. Композиторское наследие Вагнера прекрасно разобрано, например, в работе Б. В. Левика «Рихард Вагнер» (М., 1978). По словам философа А. Ф. Лосева, «никакой биографический обзор творчества любого великого художника не может дать представление о существе этого творчества. Тем более это нужно сказать о Вагнере, творчество которого представляется каким-то безбрежным морем, плохо