я, — хотя я убивал лишь разбойников, нападавших на нас во время странствий…

— А я, пожалуй, сожалею впервые, что не сумел убить, хотя осознавал необходимость убийства, — размышлял мой друг, — теперь я понимаю, что из-за моего малодушия вскорости случится несчастье… Самое печальное, что я не смог предугадать грядущую беду, дабы предотвратить её… меня охватило лишь неприятное предчувствие…

— Простите, я не понимаю, о чём вы говорите, — недоумевал я. — Кого вы должны были убить?

Мне редко приходилось видеть смущение на лице Мишеля.

— Позвольте, я скажу вам позднее, — твёрдо ответил он.

Я решился не донимать Лермонтова напрасными вопросами, хотя его беспокойство немедля передалось и мне. Я мог только надеяться, что несчастье, о котором говорит мой приятель обойдёт княжну стороной.

Настал день приезда гостей. Как я помню ещё с детства, родственники у нас собирались после полудня, неспешно делились новостями друг с другом. Потом ближе к вечеру был обед, плавно перетекавший в отдых в гостиной под пение моих кузин. На следующий день гости обычно уезжали. Обычно ещё на день задерживалась только госпожа Панарёва, супруга моего покойного двоюродного дяди. Ей всегда хотелось пообщаться с хозяевами наедине, дабы обсудить остальных гостей. Её скучная беседа охватывала обширные темы от критики нарядов на всех дамах до безвкусных коврах в их домах. Во время пылких речей, состоявших из сплетен, её лицо с выпученными глазами приобретало забавное выражение, и тётушка становилась похожей на болотную жабу, коих немало в окрестностях моих скромных владений.

По правде сказать, я побаивался, что Анна, узнав о приезде Панарёвой, откажется скрасить мой скучный вечер своим присутствием. Мне говорили, что на днях княжна сильно повздорила с Панарёвой. Их обмен колкостями казался бесконечным. К счастью, моя несносная тётушка не помешала самому желанному для меня визиту. Княжна и Панарёва держались друг с другом с холодной учтивостью, будто недавней ссоры, всколыхнувшей высшей свет, не было и в помине.

Я с некоторым любопытством ожидал приезда Люси Беляновой, моей кузины, с которой часто ссорился в детстве. Как я и ожидал, она преобразилась в весьма привлекательную барышню. Люси сопровождал её жених, Генрих Кремнин, юноша несколько угрюмый и нелюдимый. Белянова и Кремнин держались в стороне, будто защищая друг друга от злобы окружающего мира. Позднее я узнал, что моё впечатление оказалось весьма верным.

Не смог приехать только тайный советник Щепцов, супруг моей тётушки, прибывшей в сопровождении Громова — чёрт бы его побрал. Громов, как на зло, стал доверенным лицом её супруга. Тётушка, изящная дама с задумчивым, но жестковатым выражением лица, старается выглядеть слабой и беззащитной, но прозорливый взор выдаёт хитрый живой ум. Помню, в детстве я немного побаивался этого внимательного взгляда.

Я беспокоился, не вызовет ли у княжны встреча с Мишелем волнения о былых чувствах. К моей радости, Мишель и Анна обменялись лишь несколькими учтивыми фразами, одарив друг друга безразличными взглядами.

Когда мы расстались, Анне было всего пятнадцать лет. Сейчас я понимаю, что в те годы она принимала мои неловкие ухаживания из жалости перед неуклюжим мальчишкой. А сейчас я с упоением ловил в её изумительных глазах живой интерес к своей персоне и речам…

Визит Громова не смог помешать мне провести весь вечер в милых беседах с княжной. Я видел, что моё особое внимание к его будущей невесте вызывает у него неприкрытое раздражение, поэтому иногда я не отказывал себе в удовольствии бросить в его сторону насмешливый взгляд. Матушка княжны благосклонно относилась к моему общению с её дочерью, что не могло меня не радовать. Раньше она считала моё общество не самым подходящим для юной барышни, я держался в обществе слишком задиристо. Теперь я понимаю, что моё несносное поведение, за которое мне сейчас очень совестно, было вызвано одиночеством и отчуждённостью. Я невольно желал отомстить всему белому свету, и вёл себя по возможности отвратительно. Всё изменилось, когда отец получил должность в посольстве в Дамаске. Сбылась моя давняя мечта о странствиях, казавшаяся неосуществимой. Повзрослев, я устремил свой путь в далёкую манящую Индию.

Княжна с живым интересом слушала мои рассказы о тяготах путешествий по Востоку.

— Как бы я хотела отправиться в опасное путешествие! — воскликнула она. — Я стала бы верной спутницей любого храброго странника!

Её манящие глаза смотрели на меня, Анна улыбалась милой, согревающей душу улыбкой, вызывая моё искреннее смущение.

Громов, желая показать своё недовольство, покинул гостиную. Меня этот поступок откровенно рассмешил. Неужели он решил, что я поспешу за ним с извинениями? Или он вызовет меня на дуэль? Струсит тягаться со мною! Не секрет, для того, чтобы выжить в джунглях, надобно быть метким стрелком.

В этот вечер мне казалось, что я, наконец-то, обрёл своё счастье. К дьяволу Громова, я не отступлюсь.

Вскоре к своему стыду я вспомнил, что совсем обделил вниманием Александру Осиповну, которая согласилась почтить своим визитом мой скучный вечер. К счастью, госпожу Смирнову занимал мой друг Мишель, судя по их улыбкам, они вновь обменивались остротами.

Из записей Александры Смирновой-Россет

Меня обрадовало приглашение Дмитрия Алеева провести вечер в компании, которая соберётся в его усадьбе. Мишель поддержал идею своего застенчивого друга, и я не могла не согласиться.

Наше знакомство с Алеевым состоялось недавно в моём салоне, сразу же после его возвращения из Индии, так что мы стали одними из первых слушателей его путевых историй. Рассказы Алеева, которые он, будучи в пути, присылал в Петербург, издавались отдельными брошюрами и пользовались огромным успехом.

— Я и не ожидал, что вернусь знаменитым, — смущённо произнёс он, когда узнал, что постоянные гости моего салона жаждут встречи с ним.

Между нами завязались тёплые дружеские отношения. Надеюсь, Алеев станет частым гостем в моём салоне.

В этот вечер я невольно стала свидетелем очередной светской сплетни. К моему величайшему сожалению укрыться от болтунов невозможно. Мне кажется, что даже в диком лесу они настигнут меня.

— Помню, мы гостили в доме Лучиной, у которой неожиданно скончалась дочь Настенька, — вспомнила Щепцова, тётушка Алеева.

— Очень жаль бедняжку, — вздохнул Мишель.

— Да, Настенька была очень красива, — вздохнула дама, — как княжна… у Настеньки были подобные бархатистые глаза…

К нашей беседе присоединилась госпожа Панарёва. Мне