Жар-птица. Свирель славянина (Константин Дмитриевич Бальмонт) Страница 3 - Litvek

горящим в час беды,

Или рыбе без воды,

Чтобы бегала, искала,

Страха Божия не знала,

Не боялась ничего,

Не стыдилась никого,

И в уста бы целовала,

И руками обнимала,

И как вьется хмель средь дня,

Так вилась бы вкруг меня.

ЗАГОВОР НА ТРИДЦАТЬ ТРИ ТОСКИ

Там на море-Океане,

Там на острове-Буяне,

Светит камень-Алатырь,

А кругом и даль и ширь

На огне там есть доска,

На доске лежит тоска,

Не одна тоска, смотри,

Не одна, а тридцать три.

И мечутся тоски,

Кидаются тоски,

И бросаются тоски,

Вдоль дороги, вдоль реки.

Через все пути-дороги,

Через горы крутороги,

Перепутьем и путем,

Мчатся ночью, мчатся днем.

Дева смотрит вдоль реки,

Вы мечитесь к ней, тоски,

К деве киньтесь вы, тоски,

Опрокиньтесь вы, тоски,

Киньтесь в очи, бросьтесь в лик,

Чтобы мир в глазах поник,

И в сахарные уста,

Чтоб страдала красота.

Чтобы молодец был ей

Света белого милей,

Чтобы Солнце ослепил,

Чтобы Месяцем ей был.

Так, не помня ничего,

Чтоб плясала для него,

Чтобы тридцать три тоски

Были в пляске позвонки.

Чтоб кидалася она,

И металася она,

И бросалася она,

И покорна, и нежна.

ЗАГОВОР КРАСНОЙ ДЕВИЦЫ

С темной зарею, с вечерней зарею,

Спать я ложилась, заря закатилась,

Было темным-темно.

Вставала я с утренней красной зарею,

Умывалась я свежей водой ключевою,

Было светлым-светло.

Из двери во дверь, из ворот воротами,

Пошла я дорогой, сухими путями,

До Моря, где остров на нем.

От Моря смотрела, а Море горело,

На поле смотрела, и в поле узрела: —

Стоит Семибашенный Дом.

Пою я, и вижу, под слово напева: —

Там Красная Дева, там ясная дева

На кресле сидит золотом.

Твердит заговоры, на скорби, недуги,

И стала молить я о милом, о друге,

Вошла в Семибашенный Дом.

Сердцем смирилась, до ног поклонилась,

Вот, говорю, я к Могучей явилась,

Ты мне с моим помоги.

Чарой скрути призороки, недуги,

Злые шептанья, намеки, испуги,

Все, что готовят враги.

Все за двенадцатью спрячь ты замками,

Красная Дева, будь ласкова с нами,

В Море ключи опусти.

Белая рыбица пусть их проглотит,

Все пусть двенадцать ключей не воротит,

Дай нам любить и цвести.

С темной зарею, с вечерней зарею,

Пусть он смеется со мною одною,

Будет темным-темно.

С утренней мглою, с красной зарею,

Пусть он подольше помедлит со мною,

Будет светлым-светло.

ЗАГОВОР МАТЕРИ

Разрыдалась я во тереме родительском высоком,

С красной утренней зари

В чисто поле, в тоскованьи одиноком,

Все смотря, смотря, как в Небе, в тучках тают янтари,

Досиделася до поздней до вечерней я зари,

До сырой росы, в беде,

Стало ясно и звездисто, стало тихо так везде.

Не взмилилось мне о дитятке тоской себя крушить,

Гробовую я придумала тоску заговорить.

Чашу брачную взяла я, со свечою обручальной,

В чисто поле я пошла,

Я достала плат венчальный,

В студенце загорном, чистом, зачерпнув, воды взяла,

Призорочною чертою

Очертилась я в лесу,

Под Луною молодою

Я над свежею водою

Слово молвлю о дитяти, чтоб сберечь его красу.

Вот над чашей этой брачной,

Над водой ключа прозрачной,

Пред свечою обручальной,

Расстеливши плат венчальный,

Чисто личико я мою,

И свечу своей свечою,

Той единою, венчальной,

Чтоб не быть душе печальной,

Утираю платом белым,

Завещаю Век будь смелым,

Будь весенних дней милее,

Солнца ясного светлее,

Ненаглядный мой, любя,

Отвожу я от тебя: —

Духа страшного, седого,

Ветра, Вихоря ночного,

Домовых и водяных,

Одноглазых леших злых; —

Змея огненною знаю,

От него предохраняю,

И от Киевской от злой

Ведьмы, с Муромской сестрой; —

И от Ворона лихого,

От Кощея, и от слова

Чернокнижника — волхва,

Чьи захватисты слова; —

От русалки от моргуньи,

И от той Яги-колдуньи,

И от знахаря-слепца

Будь сохранен до конца.

Пусть в ночи и в полуночи

У тебя не меркнут очи,

Пусть в дороге и пути

Знаешь ты, куда идти.

Будь сокрыт от скорби страстной,

И от смерти от напрасной,

От врагов и от беды,

От огня и от воды

А как час твой смертный глянет,

Пусть твой разум воспомянет

Про того, в тебе чья кровь,

Про мою к тебе любовь.

Ты на родину вернися,

С кровным, с близким распростися,

И к сырой земле прильни,

Непробудным сном засни.

Слово то, что я сказала,

Живо с самого начала,

И сильнее, чем Вода,

Да пребудет навсегда.

Кто перечить мне захочет,

Кто морочит, узорочит,

Пусть узорчанье его

Возвратится на него.

Пусть в свои впадет узоры,

И за древние за горы

Пусть ведун напрасный тот

В Преисподнюю сойдет.

ЗАГОВОР ОХОТНИКА

Засветло встал я,

Лицо умывал я,

И в двери иду из дверей,

Из ворот я иду в ворота,

В чисто поле, к дремучему лесу, где между ветвей

Днем темнота.

А из лесу дремучего, темною,

Из лесу огромного,

Двадцать бегут ко мне дьяволов, сатанаилов, лесных,

И двадцать иных,

Пешие, конные, черные, белые,

Низкие,

Близкие,

Страшные видом, а сами несмелые,

Сатанаилы, и дьяволы, стали они предо мной,

На опушке лесной.