Стремление убивать: Роман М. Юденич

ПРОЛОГ

Дом стоял на самом берегу реки, невысоком и довольно пологом.

Притом — почти неприступном. Илистым был тот берег и густо зарос непроходимым кустарником, высокой — в человеческий рост — травой, еще какой-то влажной гниющей дрянью.

Вокруг дома, необозримый в своих границах, стоял лес. Настоящий густой сосновый лес, тоже почти непроходимый, потому что он, как и берег реки, находился во власти буйной поросли. Кое-где, словно гигантские насекомые, затянутые в паутину прожорливого паука, чернели мертвые стволы падших деревьев, покрытые зеленым мхом, как тленом, — разлагающиеся трупы.

Уже много лет дом пустовал.

Было даже странно, что лес, захваченный нашествием дикой растительности, до сих пор не поглотил его полностью, растворив в своих непролазных кущах.

Пожалуй, это было первым чудом.

Вторым чудом было то, что дом до сих пор не купили, не сломали или по крайней мере не перестроили.

Лес не облагородили.

Берег не расчистили.

А вес вместе — не огородили двухметровым забором красного кирпича, сильно напоминающим Кремлевскую стену.

Это было и вправду очень странно, ибо дом и окружающий его добрый гектар девственного леса находились в том заповедном месте Подмосковья, где каждая пядь земли была уже куплена и продана не по одному разу.

Но старый дом стоял.

Одинокий, холодный, мертвый.

Могильной сыростью дышали темные провалы выбитых окон.

Крыльцо покосилось, сгнили и разломились ступени.

Стены были покрыты толстым слоем плесени и того же зеленого тленного мха, что окутывал в лесу черные трупы валежника.

Большой балкон, выходящий на реку, чудом держался на шатких резных колоннах. Когда-то, в ту пору, когда дом был обитаем, на этом балконе наверняка подолгу ужинали, пили вечерний чай, наслаждаясь вязкими летними сумерками и свежей речной прохладой.

Теперь же казалось: недостает только сумрачной, ветреной ночи, чтобы ветхое сооружение низверглось и было немедленно поглощено прожорливой паутиной диких зарослей.

Но дни сменялись ночами.

И снова наступали дни.

И снова приходили ночи.

Были среди них разные, в том числе пасмурные и ветреные, случались и трозовые, когда ненастье бушевало в полную злую силу.

Но дом стоял.

Уже само по себе это обстоятельство настораживало, пугало и рождало великое множество преданий, одно мрачнее другого.

Однако толком никто ничего не знал.

Чаще всего говорили о древней, выжившей из ума вдове прославленного советского академика — прежнего владельца дачи. Якобы, рассорившись с наследной родней, старуха прозябает теперь в полной нищете, но дом продавать не желает.

Это более всего походило на правду.

Однако всему рано или поздно приходит конец.

То ли покинула наконец этот мир упрямая академическая старушка, развязав наследникам руки.

То ли сломила гордую женщину непосильная нужда.

То ли не было никакой старушки вовсе, а просто наследники тянули до последнего, ожидая наступления лучших времен, да так и не дождались.

Но как бы там ни было, волнующая весть разнеслась по округе: старый дом продан.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

НОВЫЙ ХОЗЯИН СТАРОГО ДОМА

Стояла ранняя весна.

Снег еще не сошел с полей, хотя река уже струилась меж берегов, покрытых шершавым ледяным панцирем.

Бездонная, черная, тяжелая.

Еще — сонная, чуждая всему, что происходит вокруг. Вокруг же не происходило в эти дни ничего, что хоть как-то могло порадовать глаз и наполнить сердце предвестием возрождения.

Дни стояли пасмурные, хмурые.

А наступающая весна казалась вовсе не сияющей красавицей, облаченной в лазурный убор, богато расшитый золотом. Угодно ей было теперь явиться простоволосой девкой с унылым лицом бесприданницы. Даже с остатками снега боролась она, как обычная конторская уборщица борется с грязью присутственного места, выплескивая на пол мутную воду из ржавого ведра. С тем же тупым остервенением хмурая нынешняя весна поливала землю потоками холодного дождя.

Совсем не весенним был этот дождь.

И, зарядив однажды, все лил и лил, размывая в снежном панцире дыры — проталины.

И таяли под назойливыми струями темные сугробы.

Таким именно днем на дороге, ведущей к старому дому, появилась машина.

Она неспешно прокатилась мимо нарядных соседских заборов, с неизменными видеокамерами по периметру, и остановилась там, где свежий асфальт резко обрывался. Начиналась разбитая проселочная дорога. Параллельно ей высилась черная стена леса, насквозь пронизанного потоком бесконечного дождя. По самой кромке леса, вдоль дороги, тянулись столбы, такие же черные, как и все в этом хмуром пространстве. Прежде они служили опорой забору. Забора давно не было, а столбы — опять же! — чудом уцелели и стояли теперь, гнилые, покосившиеся, но как-то убедительно неприступные, словно пограничные — на рубеже двух сопредельных, но отнюдь не дружественных государств.

А быть может — миров.

Ибо никто толком не знал, что скрывал в своих непролазных дебрях черный лес.

Машина, разумеется, могла ехать и дальше. Дорога впереди была разбита, но вполне проходима, однако пассажир лимузина решил иначе.

Мужчина был невысок ростом и сухощав.

Одет в прямое и узкое, до самых пят, пальто.

Темно-русая голова непокрыта.

Дождь, однако, нимало не смутил пришельца. По крайней мере он не сделал того, что немедленно делают люди, попав под назойливые холодные струи: не поднял воротник своего черного пальто и не втянул голову в плечи.

Он быстро сошел с дороги, переступив невидимую пограничную линию, и устремился в лесную чащобу так уверенно, словно впереди пролегала ухоженная тропинка, ведущая в хорошо известное место.

Охранники соседних домов были единственными свидетелями этой сцены, за которой наблюдали исподволь, но с огромным вниманием.

Впрочем, человек из лимузина не собирался ни от кого прятаться. А судя по тому, что гулять по мокрому неуютному лесу отправился в одиночестве, никого не боялся.

Вечером за высокими кирпичными заборами уже знали: новый владелец черного леса появился и обходил свои владения. На вопрос хозяев, что собой представляет этот господин, разные охранники ответили одинаково и односложно: странный. Не сумев добавить к этому ничего более определенного.

Округа жила теперь ожиданием грандиозной стройки и непременной расчистки черного леса. Подразумевалось также и ни к чему не обязывающее соседское знакомство накоротке.

Ничего подобного не произошло.

Хотя некоторые изменения новый