предвиделось.

Зато зрели большие проблемы.

Юлька подрастала, и мать потеряла покой. В дебрях хрущевских пятиэтажек, в заплеванных подъездах, пропитанных запахом нечистот, в лабиринтах узких грязных дворов, в темных закоулках между ржавыми гаражами и вечно переполненными помойками красивую бойкую безотцовщину ждала только одна, хорошо известная местным обитателям дорога. И окрестные мужики уже плотоядно скалились на круглые коленки длиннющих Юлькиных ног. А соседские тетки, предваряя то, что рано или поздно должно было произойти, авансом прожигали точеную фигурку испепеляющими взглядами, в которых презрение смешивалось с завистью.

Но все они, включая несчастную, запуганную мать, плохо знали Юльку.

А вернее, совсем не знали ее.

Природа между тем, возможно, по ошибке одарив девочку «чужой» внешностью, в дальнейшем решила быть все же последовательной. И в Юлькиной голове с самого раннего детства рождались фантазии, которые обитателям рабочей окраины показались бы очень странными и даже опасными.

Однако делиться ими с кем-либо Юлька не собиралась. До поры она помалкивала и… терпела.

Терпела все: убожество жилища, однообразную невкусную еду, уродливую одежду. Тергела агрессивные атаки вечно пьяных соседских парней. Некоторые из них были ее ровесниками, давно забывшими дорогу в школу. Были ребята постарше, уже отслужившие армию. Но бесспорными лидерами дворовых компаний становились, разумеется, те, кто имел за плечами несколько лет зоны или тюрьмы. С каждым годом таких становилось все больше. Все они одинаково проводили время в беспросветном пьяном угаре, добывая деньги тем, что нещадно обирали домашних и бесчинствовали в окрестностях, наводя ужас на обывателей. В сущности же, просто коротали время на воле и жили ожиданием неизбежного: ареста, суда, зоны.

Юлькина красота становилась для пьяной стаи дразнящим вызовом.

Однажды шакалы уже пытались затащить ее в грязный закуток за гаражами.

Было еще светло. Окна соседских квартир распахнуты. На балконах возились домовитые хозяйки, а в открытых гаражах копошились их мужья-автолюбители. На Юлькины отчаянные крики не отозвался никто. Все разом и намертво погрузились в свои неотложные дела. И только одна, особо нервная, мамаша истошно завопила с балкона: «Ира, домой!» — пытаясь оградить малолетнюю дочь от нежелательного зрелища.

Вырвалась Юлька чудом.

Спасли длинные, остро заточенные ногти, которые от природы были такими крепкими, что она без труда открывала ими металлические крышки на банках и бутылках. И то обстоятельство, что нападавшие, по своему обыкновению, были смертельно пьяны.

На этот раз все обошлось.

Но следующие попытки были не за горами, и тогда ногти могли уже не помочь.

В тот вечер Юлька поняла, что настало время исполнить задуманное. Эту цель она поставила себе еще в раннем детстве. Лет семи от роду Юлька твердо решила выйти замуж за миллионера. Шел год 1982-й. Увидеть миллионера можно было только в кино. О том, что миллионеры существуют и в родном советском отечестве, в Юлькином окружении даже не догадывались. «Миллионершей» местные дамы, полыхая классовой ненавистью, называли толстую Зойку, торгующую пивом в палатке возле гастронома. У Зойки рот был полон золотых зубов, а под глазом постоянно пламенел, переливаясь всеми цветами радуги, огромный фингал. Ничего даже отдаленно напоминающего истинную мечту поблизости не наблюдалось, но решение Юльки было незыблемым.

Главное же заключалось в том, что все последующие годы она не просто мечтала об этом — к этому она готовила себя сообразно своим представлениям о том, какой именно должна выйти навстречу мечте.

Ради этого не жалела она ни времени, ни денег: книг в доме было непозволительно, по представлениям местной общественности, много. Этим наблюдательные соседки непременно попрекали Юлькину мать, когда та в очередной раз приниженно просила денег взаймы до получки.

Но Юлька была упряма. И книги и дорогие журналы продолжали появляться. Память у девочки была отменной: она запоминала решительно все.

Лелея мечту, Юлька сумела отгородиться от привычек и обычаев того мира, который удушливым кольцом окружал ее с первой минуты появления на свет. Она не курила и не пила дешевой водки, пива, и вообще не пила, потому что отведать красного бургундского урожая 1993 года, о котором могла прочесть целую лекцию, понятное дело, было негде.

Внешностью же Юлька награждена была столь щедро, что никаких особых усилий с ее стороны, дабы выглядеть ослепительно, к счастью, не требовалось. И даже неизменные макароны, которые вредно не вредно, но, сильно проголодавшись, приходилось все-таки есть, не сказывались на точеной фигурке. Она была высокой, но какой-то трогательно-хрупкой. А ходить правильно, «от бедра» ставя ногу, и при этом не быть похожей на обыкновенную «вешалку» Юлька научилась сама. И ходила, красиво ставя свои умопомрачительные ноги. Свободно и вроде бы расслабленно разведя плечи, но так, что голова сама собой откидывалась слегка назад, а подбородок гордо вздергивался вверх ровно настолько, сколько требовалось от принцесс крови. При этом она каким-то неведомым образом знала, куда девать руки. Когда свободным перекрестьем уронить слегка устало вдоль туловища. Когда, сомкнув тонкие пальцы в нервный замок, прижать к груди…

Словом, в восемнадцать Юлька являла своего рода феномен человека, очень неплохо ориентирующегося в сложных перипетиях светской жизни, но никогда, ни единого дня этой жизнью не только что не жившего, но и не имевшего возможности ее наблюдать.

Даже через замочную скважину.

Это было нечто сродни пианисту, освоившему мастерство, не приближаясь к роялю.

Или автомобилисту, овладевшему искусством управления машиной при полном и категорическом отсутствии оной поблизости.

Словом, это было чудо, оценить которое поначалу было некому.

Но время, казалось, шло Юльке навстречу. Она подрастала, и вроде бы специально для нее жизнь распахивала новые двери и зажигала новые огни.

Вместо грязной Зойкиной палатки, источающей за километр запах кислого пива, стоял теперь возле бывшего гастронома (теперь — супермаркета) аккуратный павильончик с завлекательным названием «Доброе утро!». В нем также торговали пивом, только импортным, которое опего-то не прокисало. По крайней мере кислым пивом здесь больше не пахло, а пахло горячими сосисками, жаренными на гриле. Зойка куда-то пропала. А в павильоне торговал улыбчивый и довольно симпатичный блондин Боря. Возможно, когда-нибудь, воплотив американскую мечту в российскую действительность, Боря мог бы стать