романах каждый месяц. Таблоиды насмехались над его страхом перед обязательствами.

Никто не знал, как он боялся стать похожим на родителей, застрять в браке без любви, живя ради общественного фасада. Его сестра Кармен видела за игрой скрытого мужчину. Именно она обратилась ко мне, решив, что её брат достоин настоящего счастья.

Рикардо был моим самым сложным клиентом. Наши первые консультации, череда аргументов, почему сваха - это ерунда. А теперь… посмотрите на него. Полностью отдан и безоглядно влюблён.

Я отхожу от фотографов и возвращаюсь к Нове, пока пара заканчивает пресс‑обязанности.

— Ты вот-вот взорвёшься, — говорит Нова.

— Что? — я морщусь, не понимая.

— Когда эти кадры выйдут… — она кивает серьёзно. — Поверь, ты думаешь, у тебя сейчас много работы?

Мои ресницы дрожат. Моя работа - это моя жизнь, но смогу ли я справиться с ещё большим потоком?

Пара стоит рядом: Рикардо невольно гладит запястье Леони, пока она отвечает на вопрос, жест одновременно бессознательный и интимный, раскрывающий глубокую связь. Когда она смеётся, он смотрит на неё с такой страстью, что горло сжимается от эмоций.

И это я сделала. Я создала эту связь. Увидела в, казалось бы, несовместимых — международной звезде и пекарше, просыпающейся в три утра — потенциал настоящей любви.

Почему же тогда мне тяжело смотреть на них?

— Эмили, ты с нами? — Нова машет рукой перед лицом. — Где ты была?

Я моргаю, осознавая, что задумалась:

— Прости… просто задумалась.

Она смотрит внимательно, лицо ей смягчается:

— О чём?

Я вздыхаю:

— Это ужасно признавать, но иногда мне немного завидно. Не им лично, а тому, что у них есть.

— Сваха ищет себе пару? Ну этого не ждали, — подшучивает Нова, но в её глазах видна доброта.

— Я люблю свою работу, — говорю быстро. — Люблю помогать людям находить свою половинку. Это лучшее, что я делаю.

— Но?

— Иногда мне кажется, что я так занята созданием счастья для других, что забыла поискать своё. — Слова звучат одновременно уязвимо и по‑взрослому освободительно. — Последнее свидание было четыре месяца назад, и половину времени я думала о том, насколько он подходит моему стоматологу.

— Ты найдёшь его, — говорит Нова с такой уверенностью, что я почти верю. — Вселенная не могла наделить тебя таким даром, не подготовив кого-то и для тебя.

— Надеюсь, ты права.

А пока… у меня есть бизнес. И, судя по словам моей лучшей подруги, он вот-вот станет очень загруженным

Глава 2

Хьюго

Выпрямляю галстук и иду по тёплым, прогретым солнцем камням восточного патио. Мама уже сидит за столом спиной к дворцовому саду, рядом с тарелкой лежит кружка чая с клубящимся паром. Взглянув на ее лицо заметил чуть приподнятые брови, губы сжатые в тонкую решительную линию, это все, что нужно знать об этом обеде. Это «засада», замаскированная под непринуждённый семейный приём, и я иду на неё с распростёртыми объятиями.

О чём она хочет поговорить, у меня нет ни малейшего понятия. Но знаю одно: всё будет в ее стиле. Всегда с повесткой дня. Всегда с подтекстом. Для неё политика всегда играющая даже вне её официальных обязанностей, когда она - королева Марзьё.

— Хьюго, милый, — говорит она, слегка поднимаясь, как только я подхожу. — Сегодня ты опоздал всего на семь минут. Я впечатлена.

— Обсуждения бюджета затянулись, — отвечаю я, усаживаясь. В этот момент рядом появляется слуга и наливает мне воду в стакан. — Спасибо, Пьер.

— Вечно эти собрания, — вздыхает мать, ловко раскладывая салфетку. — Ты знаешь, твой отец всегда успевал вовремя на семейный обед, даже когда был по уши в государственных делах.

Я беру булочку и рву её пополам, вместо того чтобы отвечать. Последнее время она начинает разговоры именно так: «твой отец», то так, то эдак. Как будто нужно напоминать мне о тех огромных башмаках, в которые я до сих пор пытаюсь влезть спустя пять лет после его смерти.

— Соглашение о торговле с Беллизимом почти завершено, — меняю тему. — К следующему кварталу мы увидим рост экспорта почти на тридцать процентов.

Мать кивает, но взгляд её скользит мимо меня. Её не интересует торговля.

— Прекрасно. Сегодня тебе подали любимое: ягнятина с розмариновым картофелем.

Нам приносят еду, и в этой минутной тишине я наслаждаюсь идеальным стейком — с розовым центром, как люблю. Солнечные лучи проходят сквозь розы, обрамляющие патио, отбрасывая узорчатые тени на белую скатерть. В такие моменты я почти забываю, что корона ещё не моя, но её тяжесть уже давит.

— Хьюго, — наконец произносит мать, отставляя вилку с намерением. — К следующему месяцу тебе исполняется тридцать один.

Вот оно. Я делаю глубокий глоток воды, готовясь.

— Я в курсе своего возраста, мама.

— И всё же ты даже не намекаешь на создание семьи. — Она промокает губы салфеткой. — Дворец такой пустой сейчас. Такой тихий.

— Разве ты не предпочитала тишину? Ты жаловалась, что мои вечеринки не дают тебе спать.

Её лицо слегка светится улыбкой:

— Это было до того, как…

Она не заканчивает фразу. Не нужно. До того, как отец умер. До того, как всё изменилось. До того, как изменился я.

— Я размышляла, — продолжает она, — о зимнем бале Винерштейн в следующем месяце. Будет присутствовать принцесса Изабелла.

Я подавляю стон:

— Мама…

— Она прекрасна, умна, а союз принесёт выгоду нашим странам.

— Если это очередная попытка меня свести, — резко прерываю я, — я сэкономлю твои усилия. У меня сейчас нет времени на свидания, ни королевские, ни обычные.

Я разрезаю ягнёнка снова, чуть более резко, чем нужно.

— Разве ты не должен этим гордиться? Следовать по стопам отца? Создавать наследие семьи?

Лицо матери смягчается, становится жалостливым:

— Твой отец создал наше наследие не только как правитель, Хьюго. Он был хорошим человеком, хорошим мужем и отцом.

Внезапно ягнятина кажется мне безвкусной. Руки сжимаются вокруг столовых приборов, в груди начинает раскаляться чувство, которое я узнаю - вина. Пять лет назад мне было важнее то, какой диджей выступит у клуба на выходных, чем торговое соглашение или дипломатия. Смерть отца всё изменила, для страны, для матери, для меня.

— Я стараюсь быть всем этим, — тихо отвечаю я. — Но сейчас Марзьё нуждается во внимательном лидере. Экономические реформы…

— Не будут иметь значения, если не будет следующего поколения, чтобы унаследовать их.

Она протягивает руку и кладёт её на мою. Пальцы её прохладны.

— Я не прошу тебя забыть о долге. Я прошу лишь оставить