девочку будила труба, на которой во всю мощь кто-то играл под окнами. Спустя несколько дней девочка узнала, что это был тот самый местный осел, который издавал этот протяжный с переливами звук. «Осел специально приходит меня будить!»— решила гордо девочка.

В те годы даже в сёлах учили русский, дети все говорили с акцентом, но понятно. В свою компанию ее принимали, но девочка была любопытной, поэтому любила тереться и рядом со взрослыми. Правда, общались они между собой и с ее мамой на своём языке, но наблюдать за их жестами, мимикой и проворными действиями ей было очень интересно. А дел у этих людей было очень много.

Но самым знаменательным событием в тамошней ее жизни было знакомство со стариком-пастухом и его овцами. Сначала она встречала его, когда он возвращался и помогала ему закрывать их в загонах, куда они и сами покорно стремились, уставшие от похода. Со стариком она общалась по русски, а он на непонятном ей языке. Русского он не знал, но жесты его были очень красноречивыми. Ей все было понятно и без слов. Однажды он позвал ее пойти с ним прямо с утра туда в горы. Так как она радостно закивала своими хвостами, он зашёл в дом, где они остановились и обсудил это предложение со взрослыми. После некоторого колебания, но под всеобщее заверение, что это совсем не опасное мероприятие, мама тоже согласилась.

Весь день девочка готовилась к походу и даже легла спать, против обыкновения, очень рано. Ночью она тоже, как говорят, «спала вполглаза», боясь проспать важный день. Но все получилось и даже с запасом. Так что, когда старик с частью собранных овец появился около их дома, попутчица уже стояла с хозяйскими овцами рядом с двором. Не смотря на то, что дни стояли очень жаркие, утро раннее для неё оказалось неожиданно прохладным. Старик достал из сумки, что болталась у него на поясе, какую-то небольшую шкуру и набросил ей на плечи меховой стороной внутрь. Стало быстро тепло, правда, сильно пахло овцой. Всю дорогу в горы они шли молча, прислушиваясь к просыпающимся горам. А просыпались они с шорохами, запахами бликами и журчанием проснувшихся мелких ручейков от источников, тихо спускающихся с гор. Наконец они вместе со стадом вышли на совершенно пологую площадку просторную, тенистую от нависающих с гор кустарников с бурным ручьём между двух огромных, видно некогда свалившихся с вершин, камней. По тому, как замедлились движения старика и по стаду, как по команде, рассредоточившемуся по поляне, девочка поняла, что здесь и будет их привал.

Теперь она пожалела, что не послушалась взрослых и не взяла с собой приготовленную для неё еду. Есть ужасно хотелось и пить тоже. Но тут старик, расстелил и ту шкуру, что она уже давно с себя сняла, и другую такую же, что висела у него на поясе с другой стороны от сумки, у подножия старого, ветвистого дерева с широкой кроной. Он чинно уселся на одну из них и пригласил попутчицу последовать его примеру. Затем он достал из сумы два кулька. Это был очень вкусный домашний сыр и хлеб свежий, душистый, домашнего производства. Она знала эту вкуснейшую еду. Здесь все занимались ее изготовлением. Потом вытряс огромных и спелых четыре помидора, а на них положил пучок душистой зелени. А пить позвал девочку к ручью и показал, как это делать, зачерпывая воду пригоршней. Вода была холодная, пенистая, даже немного обжигающая. Лучше всякого лимонада! Есть, молчать, смотреть друг на друга смеющимися от счастья глазами и слушать шорохи гор и пение птиц было ужасно здорово! Иногда блеяли овцы, напоминая о себе, но им тоже было не до старика и девочки. У овец ведь тоже был завтрак сочный, питательный и вкусный.

Поев, старик обтер рот морщинистой обугленного цвета рукой, сдвинул шапку, которая всегда торчала на его голове, вперёд на глаза и, притулившись к дереву, задремал. Девочке вовсе не было скучно, теперь она могла изучать старика совершенно открыто. Это было очень интересно! У него были такие глубокие морщины на лице, что казалось, лицо его когда-то кто-то сильными руками выжил как белье, а расправить забыл. И руки его были очень похожи на корни старого дерева, что торчат из каменистой почвы, такие же сухие, тёмные и жилистые. Старик мирно сопел с присвистом, и жидкая его бороденка все время вздрагивала.

Прошло какое-то время, девочка, насладившись, одиночеством, уже начинала скучать. Но старик вдруг резко проснулся и, покрякивая, встал. Они вместе сложили остатки его пожитков обратно в сумку. Девочка стрясла крошки со шкур и вернула их деду. Когда они оба были готовы, он издал какой-то своеобразный звук, похожий на скрипучий свист. И овцы, как по команде, стали собираться в кучу и жаться к пастуху. Процессия двинулась в обратный путь. Солнце уже вовсю накаливало вершины гор и выжженная земля каменела.

Утренние походы продолжились. Молчаливая дружба старика и девочки крепла. Но день отъезда приближался. Всему приходит конец. Вот и этому этапу в жизни и девочки, и старика, и даже послушных овец наступил конец.

Шли годы, девочка повзрослела, почувствовала приближение старости. Много разных периодов было уже прожито. Длинная, туго сплетённая коса памяти начинала тянуть к земле. Она решила вернуться в детство, придаться приятным воспоминаниям.

И вот перед ней все то же село. Но нет, оно совсем другое.

Монастырь на месте и действующий, сюда даже привозят экскурсии. Дома теперь очень разные, есть большие, обустроенные, но их немного. А много ветхих или вовсе заброшенных. Она и дом прадеда посетила. В одной из его половин жил теперь стареющий сын тех родственников с женой и дочерью. В доме все было очень бедно и скудно. Даже вопреки

традиционной гостеприимности и хлебосольства угощать им было нечем. И это было похоже на правду. Вторая часть дома вообще стояла заброшенная и почерневшая. Второй хозяин уже давно уехал в город и там пролез во власть. Семья брата и старый дом вместе со всей деревней были вне его интересов. Но самое удручающее впечатление производил некогда пышный и ароматный сад. От него почти ничего и не осталось. Всюду царила заброшенность.

Детей тоже почти не было видно на улицах. Молодые покидали деревню, стремясь скорее перебраться в город или в районный центр в поисках работы. А значит и детей уже заводили вдали от деревни. Да и школы теперь здесь не было. Учителя, что были нестарые разъехались, а старые умерли. Оставшихся детей теперь старенький, обшарпанный автобус возил в школу в районный центр, что располагался в низине между гор.

Старики, которые встречались по дороге, казались очень грустными, убогими, брошенными. Она поинтересовалась у тех, что стояли у покосившегося магазина о стаде. На неё посмотрели удивленно. А