того, как выяснилось, что мужчины физически не приспособлены к длительным космическим путешествиям, женщины монополизировали эту важнейшею сферу, тем самым заняв в ней доминирующее положение. Основа культуры землян, подверглась серьезным испытаниям. В результате, в Галактике развилось множество новых и не всегда приемлемых культурологических систем… Одна из них — это то, что можно назвать отголосками преувеличенной мужественности...»
А он добавил:
«…и возрождение традиций воинов-рабов».
— Ты тоже читал эту книгу, — она выглядела подавленной. — Да я много что читал. «Новые Пути для Старых», автор Эберт Энтака? — Извини… думаю я увлеклась, просто я недавно его штудировала… — Да не, все нормально — ухмыльнулся он, — и я так же согласен со старым Энтаком. Планета с угрюмым названием Глатте — была весьма вредной для здоровья. Только лишь поэтому я здесь, а не там. — Ой! — Бренди рывком освободилась из его объятий. — Боже!.. какой ты сильный! Затем сунула потревоженные пальцы в рот. Солдат рассыпался в извинениях; она помотала головой и встряхнула руку. — Все в порядке… правда-правда, просто это удивило меня. Плохие воспоминания? Он кивнул, плотно сжав губы. Она коснулась пальцами его плеча, потом его губ и спросила: — Поцелуешь их, чтобы они поправились? Он нежно придержал ее руку и поцеловал; она прижалась к нему. — Поздно уже. Может закончим наше восхождение на холм?.. — Нет, — ответил Солдат, и ненавидя себя, прижал ее спиной к стене. — Нет? Но мне показалось… — Я знаю, что тебе показалось. Это твой первый космос, я спросил, как тебя зовут, ты возжелала меня; ну да, конечно — ведь традиция гласит, что парня укладываешь ты. Но я же киборг, Бренди… Над жалким грини, всегда можно посмеяться, и так было уже сотни раз. — Киборг? — ее мерцающие глаза, обшаривали его тело. — Под одеждой ты ничего не увидишь. — Ох!.. Она часто заморгала, мельтеша бледными ресницами. Сделала вдох, задержала дыхание. — Ты… ты всегда позволяешь так зайти далеко? Я имею ввиду… — Да нет. Черт меня побери, я не знаю… не знаю зачем… должен перед тобой извиниться. Обычно я никогда не спрашиваю имя. А если и оговариваюсь, то сразу же сообщаю это о себе, да никто и никогда особо не задерживался. Я специально не веду счет, — он вяло улыбнулся. — А зачем?.. Ты подразумеваешь что не можешь… — Да нет, я же не весь состою из полимера, — он нахмурился, постукивая онемевшими пальцами по камню. — Боже! Нет конечно, хотя иногда хочется, чтобы это было так, но это не так. — Совсем никто? Они никогда не желали тебя? — Брендуин, — он встретился взглядом с вопрошающими глазами, — лучше тебе вернуться обратно вниз. Выспись, а завтра посмейся над всем этим, подцепи в баре какого-нибудь эффектного Хвоста и хорошо проведи время. А ко мне приходи через двадцать пять лет, когда снова вернешься из космоса, и расскажи мне о том, что видела. В нерешительности, он провел настоящей рукой по ее щеке; инстинктивно, она склонила голову навстречу ласке. — Пока, — пробормотал он и начал подниматься вверх по склону. — Марис… Он остановился, дрожь охватила его. — Спасибо тебе за бренди… — она подошла к нему и уцепилась за его пояс. — Похоже тебе придется буксировать меня вверх к вершине холма. Он притянул ее к себе и начал осыпать поцелуями, осторожно исследуя ее тело. — Уже очень и очень поздно. Давай поторопимся.
Марис, не понимая, что происходит, проснулся от звука хлопающих ставен. Поднял голову, и посмотрев в сторону окна, поразился тени Бренди, ярко очерченной на фоне красочного рассвета. Встал с постели, и направился по холодным плиткам прямо к ней. — И чего ты делаешь? — позевывая спросил он. — Хочу увидеть восход солнца, я уже несколько месяцев не видела ничего кроме ночи. Смотри, туман уже рассеивается — солнце выжигает его, он в огне над горами… Он погладил ее волосы, бледно-золотистые в короне света и добавил: — И тлеющие угли в каньоне. Она посмотрела вниз, на медленно краснеющие края серого тумана, затем на него: — Доброе утро! — и рассмеялась. — Я так рада, что у тебя внизу нет соседей! Он усмехнулся. — Это как раз то, что мне и нравится в этом месте. Он обнял ее, оба были голые. Она поддалась к нему поближе, в кругу прохлады и тепла. Восход солнца, они наблюдали уже лежа в постели.
Вечером, Бренди зашла в бар со своей командой «Поцелуй и поведай — 756». Экипаж помахал ему, кивнул ей, и растворился в синих отблесках. Она улыбнулась и примостилась перед ним. Внезапно он осознал, девять часов — срок огромный. — Это команда моего учебного корабля, если можно, они желают бутылку какого-нибудь белого вина. Бармен полез под стойку, затем спросил: — А бренди… за счет заведения? — затем отправил поднос с заказом. — Привет Марис… — Здравствуй Бренди. — За туманные утра! Они выпили. — Кстати, — и с хитринкой посмотрела на него. — Я рассказала всем: они неправильно тебя воспринимают. — Спасибо конечно, — это значимый посыл, — но я сомневаюсь, что это изменит чье-либо мнение. — Это почему не изменит? — Ну ты же читала Энтаку, касательно ксенофобии. Для большинства людей и культур: киборги — нечто противоестественное, что-то типа следующего состояния после трупа. Однако это уже из области некрофилии… Бренди поморщилась. — Или из области исключительности. Ты первый необычайный человек, которого я встретила за последние сто лет, — она улыбнулась, затем смутилась. — Марис, а тебе ведь не совсем двадцать пять лет, не так ли? Так сколько тебе лет? — Скорее сто пятнадцать, — он замер, в ожидании реакции. — Но ты выглядишь всего на двадцать пять! — вытаращилась она на него. — Ты же настоящий — разве ты не стареешь? — Ну почему же, старею, примерно пять лет на каждую сотню, — пожал он плечами. — Протезирование замедлило старение организма. Возможно потому, что только половина моего тела, нуждается в постоянной регенерации; или это может быть результатом лечения против отторжения. На самом деле, никто этого не понимает. Просто иногда такое случается. — О как, — она выглядела смущенной. — Так вот что ты имел в виду, говоря: «возвращайся и повидайся со мной…» — а они значит подразумевали, что ты действительно проживешь тысячу лет. — Думаю, что нет, — что-то жизненно важное, выйдет из строя через три-четыре сотни лет уж точно. Даже пластик не вечен. — Ох… — Жизнь длинна, а радость коротка, но к текущему дню это не относится. Чем сегодня занималась? Выспалась хоть? — Неа… — она встряхнулась от оцепенения. — Мы всей
— Ты тоже читал эту книгу, — она выглядела подавленной. — Да я много что читал. «Новые Пути для Старых», автор Эберт Энтака? — Извини… думаю я увлеклась, просто я недавно его штудировала… — Да не, все нормально — ухмыльнулся он, — и я так же согласен со старым Энтаком. Планета с угрюмым названием Глатте — была весьма вредной для здоровья. Только лишь поэтому я здесь, а не там. — Ой! — Бренди рывком освободилась из его объятий. — Боже!.. какой ты сильный! Затем сунула потревоженные пальцы в рот. Солдат рассыпался в извинениях; она помотала головой и встряхнула руку. — Все в порядке… правда-правда, просто это удивило меня. Плохие воспоминания? Он кивнул, плотно сжав губы. Она коснулась пальцами его плеча, потом его губ и спросила: — Поцелуешь их, чтобы они поправились? Он нежно придержал ее руку и поцеловал; она прижалась к нему. — Поздно уже. Может закончим наше восхождение на холм?.. — Нет, — ответил Солдат, и ненавидя себя, прижал ее спиной к стене. — Нет? Но мне показалось… — Я знаю, что тебе показалось. Это твой первый космос, я спросил, как тебя зовут, ты возжелала меня; ну да, конечно — ведь традиция гласит, что парня укладываешь ты. Но я же киборг, Бренди… Над жалким грини, всегда можно посмеяться, и так было уже сотни раз. — Киборг? — ее мерцающие глаза, обшаривали его тело. — Под одеждой ты ничего не увидишь. — Ох!.. Она часто заморгала, мельтеша бледными ресницами. Сделала вдох, задержала дыхание. — Ты… ты всегда позволяешь так зайти далеко? Я имею ввиду… — Да нет. Черт меня побери, я не знаю… не знаю зачем… должен перед тобой извиниться. Обычно я никогда не спрашиваю имя. А если и оговариваюсь, то сразу же сообщаю это о себе, да никто и никогда особо не задерживался. Я специально не веду счет, — он вяло улыбнулся. — А зачем?.. Ты подразумеваешь что не можешь… — Да нет, я же не весь состою из полимера, — он нахмурился, постукивая онемевшими пальцами по камню. — Боже! Нет конечно, хотя иногда хочется, чтобы это было так, но это не так. — Совсем никто? Они никогда не желали тебя? — Брендуин, — он встретился взглядом с вопрошающими глазами, — лучше тебе вернуться обратно вниз. Выспись, а завтра посмейся над всем этим, подцепи в баре какого-нибудь эффектного Хвоста и хорошо проведи время. А ко мне приходи через двадцать пять лет, когда снова вернешься из космоса, и расскажи мне о том, что видела. В нерешительности, он провел настоящей рукой по ее щеке; инстинктивно, она склонила голову навстречу ласке. — Пока, — пробормотал он и начал подниматься вверх по склону. — Марис… Он остановился, дрожь охватила его. — Спасибо тебе за бренди… — она подошла к нему и уцепилась за его пояс. — Похоже тебе придется буксировать меня вверх к вершине холма. Он притянул ее к себе и начал осыпать поцелуями, осторожно исследуя ее тело. — Уже очень и очень поздно. Давай поторопимся.
Марис, не понимая, что происходит, проснулся от звука хлопающих ставен. Поднял голову, и посмотрев в сторону окна, поразился тени Бренди, ярко очерченной на фоне красочного рассвета. Встал с постели, и направился по холодным плиткам прямо к ней. — И чего ты делаешь? — позевывая спросил он. — Хочу увидеть восход солнца, я уже несколько месяцев не видела ничего кроме ночи. Смотри, туман уже рассеивается — солнце выжигает его, он в огне над горами… Он погладил ее волосы, бледно-золотистые в короне света и добавил: — И тлеющие угли в каньоне. Она посмотрела вниз, на медленно краснеющие края серого тумана, затем на него: — Доброе утро! — и рассмеялась. — Я так рада, что у тебя внизу нет соседей! Он усмехнулся. — Это как раз то, что мне и нравится в этом месте. Он обнял ее, оба были голые. Она поддалась к нему поближе, в кругу прохлады и тепла. Восход солнца, они наблюдали уже лежа в постели.
Вечером, Бренди зашла в бар со своей командой «Поцелуй и поведай — 756». Экипаж помахал ему, кивнул ей, и растворился в синих отблесках. Она улыбнулась и примостилась перед ним. Внезапно он осознал, девять часов — срок огромный. — Это команда моего учебного корабля, если можно, они желают бутылку какого-нибудь белого вина. Бармен полез под стойку, затем спросил: — А бренди… за счет заведения? — затем отправил поднос с заказом. — Привет Марис… — Здравствуй Бренди. — За туманные утра! Они выпили. — Кстати, — и с хитринкой посмотрела на него. — Я рассказала всем: они неправильно тебя воспринимают. — Спасибо конечно, — это значимый посыл, — но я сомневаюсь, что это изменит чье-либо мнение. — Это почему не изменит? — Ну ты же читала Энтаку, касательно ксенофобии. Для большинства людей и культур: киборги — нечто противоестественное, что-то типа следующего состояния после трупа. Однако это уже из области некрофилии… Бренди поморщилась. — Или из области исключительности. Ты первый необычайный человек, которого я встретила за последние сто лет, — она улыбнулась, затем смутилась. — Марис, а тебе ведь не совсем двадцать пять лет, не так ли? Так сколько тебе лет? — Скорее сто пятнадцать, — он замер, в ожидании реакции. — Но ты выглядишь всего на двадцать пять! — вытаращилась она на него. — Ты же настоящий — разве ты не стареешь? — Ну почему же, старею, примерно пять лет на каждую сотню, — пожал он плечами. — Протезирование замедлило старение организма. Возможно потому, что только половина моего тела, нуждается в постоянной регенерации; или это может быть результатом лечения против отторжения. На самом деле, никто этого не понимает. Просто иногда такое случается. — О как, — она выглядела смущенной. — Так вот что ты имел в виду, говоря: «возвращайся и повидайся со мной…» — а они значит подразумевали, что ты действительно проживешь тысячу лет. — Думаю, что нет, — что-то жизненно важное, выйдет из строя через три-четыре сотни лет уж точно. Даже пластик не вечен. — Ох… — Жизнь длинна, а радость коротка, но к текущему дню это не относится. Чем сегодня занималась? Выспалась хоть? — Неа… — она встряхнулась от оцепенения. — Мы всей