«Наблюдатель часть II»

Глава 1 Вот и служба безопасности пожаловала…

23 февраля 1899 г., Носи-Бэ, Мадагаскар.

Сижу в местном «Кафе де Пари», пью кофе, прихлебывая коньяк.

Вчера пришел пароход с почтой из России, я получил письмо от Малаши, которая из всех оставшихся на Васильевском грамотно пишет и почерк у нее разборчивый (сколько же писем она написала пациентам для их родных, пока работала сиделкой в хирургической клинике Академии). Христо так и не выучился грамотно и разборчиво писать по-русски. Ванька прислал мне рисунок с кораблем. Корабль с трубами и пушками в огромном количестве, рядом два человечка-огуречка, над тем, который побольше, в орденах и звездах — надпись «Папа», который поменьше и в автошлеме — «Ваня». Малаша написала, что все здоровы, только вот, Нечипоренко уговорил Христо опять поступить на военную службу и организовать разведочную школу для подготовки разведчиков-пластунов. Одно утешение — Христо служит в штабе, в Иркутске, школа разведчиков находится недалеко и его обещают отпустить со службы, когда он подготовит достаточное количество людей. Генерал обещал, что через два-три месяца даст Христо отпуск, а потом вся его служба еще столько же и продлится, не дольше.

Да, жаль, что Христо уехал, с ним было бы как-то спокойнее, да и я рассчитывал на него, чтобы он получил деньги еще по двум векселям братца, а то еще обанкротится брат Иван. Перед отъездом я написал завещание, где отписал все сыну, а Христо записал душеприказчиком и опекуном Вани, если со мной, не дай бог, что плохое случится, на войне и в море всякое бывает. Отписал Малаше ответ, приписал для Вани: «Как работает железная дорога?». Сказал, что они могут зайти в редакцию «Недели» и попросить у редактора снимки, где запечатлен я собственной персоной, после макания в купель, на броненосце и на фоне джунглей Мадагаскара. Вложил в письмо засушенную огромную бабочку лазорево-синего цвета, пойманную матросами броненосца и подаренную мне.

Я написал для газеты несколько репортажей о жизни и быте эскадры. Упомянул об эпопее рефрижератора «Звезда», о том, что только благодаря самоотверженной работе капитана и команды эскадра не осталась без мяса. Рассказал о питании, многие матросы только на флоте досыта поели мяса (мяса полагалось 5 фунтов в неделю, пятница считалась постным днем, вместо мяса варили рыбу, подававшуюся с кашей). Овощей в рационе было мало, разве что капусты, квашеной или свежей — два фунта для варки первого блюда. Фрукты в тропиках стоили гроши и на матросский стол они тоже попадали — это была доплата из резервных сумм на питание. Крупы были широко представлены — гречневая, пшенная рисовая, но рисовую матросы не любили — «от не силы мало».

В общем «щи да каша — пища наша». Кстати, на эскадре было вдоволь консервов отечественной выработки — «Щи с кашей и мясом», весьма неплохих, матросы их любили. Еще популярностью в качестве приза после угольной погрузки и авралов пользовались макароны с мелко порубленным мясом — пресловутые «макароны по-флотски», как их позже стали называть. Написал и о развлечениях на эскадре, в том числе и о «Дне Нептуна», который отметили почти на всех кораблях эскадры, кроме тех, где особо рьяные батюшки запретили «бесовство». Сегодня отправил в редакцию «Недели» все материалы и коробку с фотокассетами, опечатанную и с подписью «экспонированные фотоматериалы, вскрывать только в темноте».

И вот теперь сижу и наслаждаюсь кофе, прохладным бризом, в общем, отдыхаю и предаюсь всяким приятным мечтаниям, тем более, что кафе полупустое, только за дальним столиком шумно пирует компания молодых офицеров, нижним чинам сюда вход запрещен, питейные заведения для них — на второй и третьей линии от набережной.

— Здравствуйте, Андрей Андреевич! С праздником вас, с Днем Советской Армии и Военно-Морского флота, — произнес темноволосый человек с погонами военного инженера. — Вы позволите присесть?

— Да, конечно, присаживайтесь, — я минуту не мог отойти от шока, вызванного его словами. — С кем имею честь беседовать?

В голове вертелось: «Где мог проколоться» с Андреем Андреевичем? Дневники? Так я их вместе с ценностями упаковал в шкатулку и положил в банковскую ячейку. Оставил Хакиму только два векселя от братца и документы на дом в Крыму, вместе с письмом-распоряжением, что доверяю пользование домом семье Ибрагимовых, которое вместе с завещанием заверил у нотариуса. Что им ждать пока я вернусь, а вдруг задержусь на Востоке, а в Ливадии уже в конце апреля хорошо и можно жить на природе. Пока я думал, где я мог упомянуть про Андрея Андреевича, незнакомец продолжил:

— Корпуса корабельных инженеров младший судостроитель[1] Владимир Иванович Суздалев, честь имею — представился инженер с погончиками с двумя красными просветами и тремя звездочками, расположенными посередине одна за другой.

Сохраняя невозмутимый покер-фейс[2], присмотрелся к пришельцу. Ничем не примечательная личность, лет 35–38, среднего телосложения, аккуратно причесанные черные прямые волосы и небольшие усы, легкая улыбка, а вот глаза — азиатчинка какая-то в них явно прослеживается. Загар вполне может маскировать желтоватый цвет кожи. Японец⁈ Но причем здесь тогда день СА и ВМФ СССР? Значит японский попаданец или его наймит!

Воспользовавшись тем, что «Суздалев» крикнул гарсона, чтобы тот принес ему кофе и коньяк, причем сделал заказ на отличном французском, я, как бы невзначай, расстегнул сюртук и отодвинул полу так, чтобы быстро выхватить из подмышечной кобуры мой «Штайр».

Сделав заказ, мой визави улыбнулся и сказал: «Андрей Андреевич, только, давайте без размахивания огнестрельным оружием, я все равно окажусь быстрее вас. Давайте лучше поговорим как солидные взрослые люди».

— Вы японец? Работаете на японскую разведку? — я решил задать вопрос в лоб и посмотреть реакцию оппонента.

— Что вы, что вы, конечно, нет — рассмеялся инженер. — Вы, видимо, приняли меня за посланца нашего общего знакомого Иси? Нет, нет и еще раз нет. Я вам не враг, а, скорее, союзник.

— Откуда вы знаете про Андрея Андреевича? Назовите, где находится учебное заведение, которое он закончил.

— Что тут сложного: Московский физико-технический институт, в народе Физтех, в подмосковном городе Долгопрудном

— Значит вы, Владимир Иванович, тоже из моего времени? Кстати, зовите меня Александр Павлович.

— Хорошо, Александр Павлович, я, кстати, осведомлен, что у вас триединая личность, крайне редко встречающийся феномен, сам по себе достойный изучения. Нет, я из двадцать третьего века и физически старше вас — мой физический возраст более ста лет,