извещена, и ожидает только тебя, когда будешь готов отправляться, то найди ее в казармах.

— Инквизиция? Зачем там инквизиция? — Нахмурился Нестор, не понимая.

— Не будь глупцом Нестор, вы с сестрой Элиз сильнейшие одаренные в ордене. И охотиться будете на темных магов, для которых поднять пять сотен мертвецов раз плюнуть. По одиночке вы можете просто не выстоять. К тому же, у нас появился реальный шанс поймать эту гадину Валуа. Не упустите его, от обязан ответить за все. Во имя Всевидящего.

Пролог часть третья

Он спешил, хромая и морщась от боли в ноге, опираясь на резную трость. Никто из охраны не посмел остановить второго человека в городе, самого опасного и влиятельного. Сальватор давно стал ему не просто работодателем, он стал ему другом и семьей, которой у него никогда не было.

Даже не думая стучать или докладывать, он бесцеремонно распахнув дверь.

— Я ведь предупреждал. — Карло помахал сложенным листком бумаги.

Наместник поднял голову от книги, которую читал и сморщился от такого поведения, но обреченно вздохнув ответил:

— О чем предупреждал Карло, тебя хлебом не корми, только дай сказать: «Я ведь предупреждал». Говори понятнее Карло.

— О том мальчишке, — Бранкати хромая и отстукивая тростью прошел к столику у камина и налил себе щедрую порцию выпивки. — Которому ты отдал проклятый трактат Скульптора.

— И что там? — Прищурив глаза поинтересовался Сальваторе.

— Пришлось отвалить целую кучу золота за перехваченное донесенье Ордена. Срочная депеша напрямую Понтифику из герцогств, с пометкой особой важности. — Карло фыркнул и снова помахал бумажкой. — Битва некромантов, создания скульптора, черная магия, магия крови и магия воплощения. И Всевидящий знает, что еще. И угадай, кто участники?

— Говори уже Карло, что ты мне тут загадки загадываешь? — Начинал закипать Наместник.

— Эрвиг Эверард, Роберто Валуа и этот безумный болотный пень Морис. Чтоб ему гнить в бездне до конца времен. Не знаю, что они там не поделили, но передрались они знатно, не гнушались ничем. Такую бучу поднять, об этом говорить будут даже в империи! И что самое интересное: там особо фигурируют твари созданные Скульптором. А интересно, у кого же этот проклятый трактат Сальватор, а?

— Но ты не упомянул в этом донесение про Дария.

— Это всего лишь вопрос времени Сальватор! — В сердцах вскричал Бранкати. — Орден в это уже вцепился мертвой хваткой, и я тебя уверяю. Всех, кто там был замешан — найдут. А потом они придут сюда, — он постучал тростью по полу. — Одно радует, Валуа угодил в такое глубокое дерьмо, что до конца жизни будет отмываться, если вообще сможет. А безумца там порвали. Про Эрвига правда пока никаких вестей, но я буду следить в оба глаза.

Наместник сел, обдумывая услышанное и постукивая пальцами волну по столу.

— Что будем делать Сальватор? Если орден схватит мальчишку, то он быстро выдаст, где он взял этот трактат.

— Скажем, что его похитили во время нападения на нас. Тем более это и действительно так. А насчет него, не думаю, что он попадется к ним в руки, слишком уж пронырливый. Тем более он прекрасно осознает, чем ему это чревато. Но ты на всякий случай объяви о наборе наемников. Скажем, для борьбы с набегами работорговцев. Тем более давно пора навести порядок в прилегающих к нам землях. Одно другому не мешает.

— Я ведь предупреждал Сальватор. — Снова повторил Карло. — Не стоило его отпускать, тем более с книгой.

— Перестань Карло, — поморщился Наместник, — во первых, ничего страшного не случилось. Во вторых, мы тут ни причем. У нас ведь действительно ее украли. А как и где мы ее получили, это дела Рода. Каждый Род ищет, что из старых знаний может его усилить, просто нам повезло больше других. Но ты держи руку на пульсе, и объяви набор наемников.

— Наемники не помогут, если придеться бороться с орденом. — Проворчал Бранкати. — Хорошо, сделаю.

Глава 1

Несколькими неделями ранее.

Наш маленький лагерь побитых, раненых и обессиленных бедолаг отправился в дорогу только к полудню. Без каких-либо вещей, три четверти раненные, со стороны мы больше напоминали команду выживших после кораблекрушения. Но как бы большинство не просило еще отдохнуть, нам нужно было выдвигаться. К темноте желательно выйти на какой-нибудь поселок и найти нормальный ночлег и еду. Мне вынужденно пришлось взять на себя роль целителя, няньки, охранника. Потому что никто другой не был в состоянии.

Так что вышли мы когда светило заняло центральное место на небосводе. После тяжелой ночи, мы радостно подставляли наши усталые лица ласковому весеннему солнцу. Мы нежили свои измученные тела в его теплых лучах и оживали, как букашки после бури.

Мы возобновили путь, прижимаясь к пробуждающимся после зимнего сна высоченным соснам. Много где еще лежал снег. И узкая, наполовину заброшенная дорога превратилась в жидкую кашу из грязи. Так что позаимствованную телегу пришлось хлюпая по щиколотку в грязи периодически вытаскивать, потому что она застревала, увязая чуть ли не по саму ось в этой бурой жиже. И как бы добавляя ко всему, ближе к вечеру северный ветер пригнал со стороны залива очередную мрачную свору тяжелых туч. И пошел мелкий и моросящий, противный дождь. Но меня это мало смущало, признаю, самодовольство я испытывал отнюдь не слабое: я был жив, здоров и с неплохим таким прибытком. Гордо шлепал по грязи и знай себе лыбился, я радовался, как свинья в дерьме, даже не подозревая, что за мрачная буря сгустилась на над нашими головами.

Но когда наши усталые лица снова окровавило заходящее весеннее светило, мы мертвецки уставшие и по уши изгвазданные в грязи, наконец добрались на какой-то дыры. Но дыры населенной. И о слава богам, там даже была таверна. Во всяком случае скрипящая вывеска на которой изображен мужик тонущий в кружке эля и надпись: «Лесоруб в ударе» именно об этом сообщала. Нам нужен был ужин и комнаты, и разместить и покормить наших животин.

Завалившись внутрь все грязной гурьбой мы первым делом позвали хозяина. Я не был специалистом, и поведал не слишком много заведений подобного типа. Но все равно, с уверенностью могу сказать: что каждый кабак, таверна или постоялый двор, носят отпечаток своего владельца. Какой бы дырой не была эта деревушка, местный дух таверны был теплым и нежным. Внутри чувствовалась заботливая женская рука и домашний уют, словно в старом кресле-качалке у камина. Зал был наполовину пуст, сидело лишь несколько местных угрюмых мужиков за кружками эля, и все они уставились