Эта мечта об идеальной жизни привела бы в одно место — к органам опеки над детьми. А они отослали бы меня обратно в приемную семью.

На этой богом забытой планете было только одно место хуже, чем с моим отцом, и это была приемная семья.

К черту её.

Я бы лучше примкнул к русским, чем позволил бы отправить меня обратно.

Черт возьми, я примкнул бы даже к ирландцам, но не позволил бы этому случиться.

Я последовал за громилой через бар к темной лестнице. Все, мимо кого мы проходили, бросали в мою сторону любопытные взгляды, но мой новый друг не давал никаких объяснений. Я оценил его благоразумие, даже если он пытался свести количество свидетелей к минимуму.

Поднявшись по лестнице, мы прошли по единственному коридору к самой дальней закрытой двери. Я игнорировал звуки и случайные крики удовольствия и боли, доносившиеся из других комнат, когда мы проходили мимо.

Я напомнил себе, что мне нужно держать глаза широко открытыми. Я вступал в этот мир, полностью осознавая, во что ввязываюсь. Я выбирал преступную, безнравственную жизнь… во грехе. Это была моя жизнь, и впервые я решал, как хочу её прожить.

Мой проводник колотил своим мясистым кулаком в дверь, пока кто-то с другой стороны не крикнул кратко:

— Войдите.

Дверь открылась, и громила втолкнул меня в нее.

— Этот парень говорит, что он может получить следующую партию ирландского оружия. Говорит, что хочет обменять его на что-нибудь.

Я этого не говорил. Меня захлестнула волна благодарности к этому безымянному незнакомцу. Я знал об этом мире достаточно, чтобы понять: это Буланова услуга на будущее, он ожидает, что когда-нибудь я на неё отвечу. Я был достаточно благодарным, чтобы смириться с тем, что задолжал этому парню.

Холодные, расчетливые взгляды трех хорошо одетых мужчин обратились ко мне. Боссы. Я никогда раньше не видел их лично, но было очевидно, кто они такие. Вся комната практически склонилась в их присутствии.

Я достаточно много слышал о них от ирландцев, чтобы знать, что их было трое и они были братьями. Дмитрий был главной силой в семье. Он контролировал силовиков и осуществлял наказания. Александр — мозгом. Он решал денежные вопросы и управлял бизнесом. А Роман — босс боссов. Он был лицом семьи, старшим братом и, в конце концов, всей русской мафией в этом городе.

Мне предстояло убедить Романа.

Мне предстояло убедить его, чтобы выжить.

И вот он — сидит прямо напротив меня, во главе стола, его братья по обе стороны от него, его ближайшие люди на стульях по краям большой комнаты. Его волосы были черными и гладкими на вид, как олицетворение шелковистости. Он был ухожен до совершенства, а его сшитый на заказ костюм стоил больше, чем моя жизнь.

Я сразу же возненавидел его.

У него было все, чего я хотел, и все, чего у меня не было. Деньги, власть, безопасность, место для ночлега. Что-то поселилось внутри меня, опустившись в моём животе, краеугольным камнем, заложенным для строительства нового здания, камнем, на котором будет держаться остальной фундамент. Или семя могучего дуба, которое пустило корни и начало трудную задачу роста, развития, становления чем-то большим, лучшим и более постоянным.

В то самое мгновение и в том самом месте я решил, — я хочу получить всё, чем владел Роман. Не только деньги, одежду и материальные блага, кроме этого я захотел его должность. Я захотел его власть. Я за хотел его империю.

И в тот момент я делал первый шаг к получению всего этого.

— Выкладывай, парень, — приказал он, его голос был тяжелым от русской интонации. — Расскажи, что хотел.

Его черные глаза блестели в тусклом свете, искрясь любопытством и загадочностью. Я выдержал его пристальный взгляд и проигнорировал нервные вибрации, угрожающие вызвать у меня рвоту.

— Я делал для вас одну работу два месяца назад. Это был магазин электроники. Я взобрался на стену и отключил камеры слежения, затем спрятался в промежутке между двумя стенами и прыгнул на водителя грузовика доставки, когда он вышел из кабины.

Голова Романа склонилась набок.

— Я думал, ты собираешься рассказать мне о том, где я могу найти ирландское оружие.

— Я хочу работу, — спокойно сказал я ему. — Если я расскажу вам об оружии, я хочу на вас работать.

— Звучит так, как будто ты уже работаешь на меня, — возразил Роман. — И на ирландцев. И бог знает на кого ещё.

Я покачал головой, понимая, что мне нужно притормозить.

— Я не хочу быть шестеркой. Я хочу быть одним из вас. — Я дернул подбородком в сторону вышибалы. — Я хочу быть частью братвы.

Глаза Романа сузились.

— Ты еще ребенок.

— Я собираюсь помочь вам разобраться с ирландцами, — напомнил я ему.

— Что такого натворили ирландцы, что ты так сильно их возненавидел? — спросил брат Романа. Судя по его подстриженной бороде и очкам, я определил его как Александра, но не был уверен. — Почему ты здесь болтаешь о них, как будто мы твоя мать, а они дразнили тебя в школе?

Я опять покачал головой. Они этого не понимали.

— Я никогда не хотел быть с ирландцами, — объяснил я. — С тех пор как я работал на вас два месяца назад, я хотел быть только с русскими.

— Тогда тебе следовало остаться работать на нас, — вздохнул Роман. — Теперь мы не можем тебе доверять. Теперь мы думаем, что ты ирландский шпион, и мы должны отправить тебя обратно к ним с поджатым хвостом.

— Или в мешке для трупов, — пробормотал Дмитрий.

Жар прилил к моему мозгу, и я почувствовал, как мое лицо покраснело.

— Я не шпион. Я ходил к ирландцам, чтобы найти что-нибудь для вас, чтобы вывести их из себя. Это все. Я никогда не хотел работать на них.

Трое братьев уставились на меня.

— Тебе кто-то сказал это сделать? — спросил Роман. Он повернулся к своему второму брату. — Кто отвечал за эту работу? Кто мог дать совет такого рода этому… пареньку?

Дмитрий фыркнул.

— Насколько я помню, Леон Валеро руководил операцией. Нам нужно было, чтобы его дочь попала внутрь. Он неплохо справился с этой задачей, но Леон недостаточно добр, чтобы завербовать ребенка.

Дочь. Я подумал, не имели ли они в виду Кэролайн. Я убрал эту информацию подальше.

— Это был не Леон, — сказал я, напрягаясь в ожидании их ответа. — Не важно, кто сказал мне, что делать. Кроме того, этот человек не говорил конкретно о том, что работа должна касаться ирландцев, просто мне нужно было что-то сделать, чтобы доказать, что я достоин остаться. Я хочу остаться, поэтому я сделал что-то, чтобы доказать свою ценность. Вот все. Я не шпионю для ирландцев. Они, вероятно, даже не заметят, что я ушел. Я был для них всего