Большая игра

Глава 1

«Ведя игру, убедись, не ты ли пешка в чужой игре», так написал Козьма Прутков. Мысль его мне очень понравилась. Правда, обещанной Шауфусом игры я поначалу никак не ощущал.

Термин «Большая игра» был придуман каким-то английским офицером и начал входить в обиход, начиная с 60-х годов 19 века. Под собой он подразумевал геополитическое соперничество между Россией и Англией за господством в Южной и Центральной Азии.

Россия стремилась на юг ради нескольких целей, таких, как желание обезопасить границы, умиротворить Среднюю Азию, получить доступ к новым товарам и их рынкам сбыта. Среди этих товаров особое место занимал хлопок — страна испытывала в нем острую потребность.

В свою очередь, Британия щепетильно относилась к любым, даже малейшим намекам на приближение к границам принадлежавшей им Индии. Сами англичане обожали при всяком удобном и неудобном случае залезать куда нужно и не нужно, но в отношении прочих держав воспринимали аналогичную политику крайне болезненно. Тем более, если под угрозу попадала такая колониальная жемчужина, как Индия.

Граф Карл Васильевич Нессельроде, занимающий пост канцлера до Горчакова, предложил название «Война Теней», имея в виду, что дело никогда не доходило до прямого военного столкновения двух держав.

Россия занимала пятое или шестое место в мире по экономике и отставала от являющейся лидером Великобритании примерно в десять раз. Многие русские политики желали сократить этот разрыв. И в их расчётах внушительную роль занимала Большая Игра.

После разговора с полковником Шауфусом я рассчитывал, что меня вовлекут в активную работу. В голове крутились картины из прошлой жизни — различные тайные операции, проникновение в чужие дома с целью кражи важных документов, активная вербовка вражеских агентов, перестрелки, шантаж. В общем, что-то в подобном духе.

Все оказалось не так. По крайней мере, прямо сейчас. В Ташкенте, Самарканде и Бухаре находилось несколько англичан, выдающих себя за купцов и торговцев. Они и были ими — для прикрытия. Между тем, русским офицерам рекомендовалось просто приглядывать за иностранцами, докладывая о чем-то подозрительном в их поведении командиру полка или генералу Головачеву.

Три недели прошли относительно спокойно. Я заново обживался в Ташкенте, поселившись на съемной квартире с Андреем Некрасовым. В один из дней мы отправились на базар, где я приобрел нового коня. Прежнего, Шмеля, пришлось отдать Андрею перед поступлением в Академию. Друг от коня успел избавиться, так как тот постарел и начал сдавать.

В Средней Азии имелось несколько замечательных пород, прежде всего арабские скакуны и текинцы, которых так же называли ахал-текинцами и туркменскими лошадьми. Они замечательно приспособились к сухому жаркому климату, умели переносить жажду, хорошо показывали себя на коротких галопах на пределе скорости и выдерживали длительные изнурительные походы. Так же они не были требовательны ни к количеству еды, ни к ее качеству.

Я купил прекрасного вороного жеребца и дал ему имя Хартум. Его шерсть лоснилась и казалась шелковистой. В крупных, как яблоки, глазах, мерцали золотистые искорки. Густая грива и хвост добавляли солидности и вместе с тем какой-то легкости, словно стихия ветра воплотилась в теле животного.

— Клянусь жизнью любимой жены, сам великий Аллах не отказался бы сидеть в седле такого скакуна! — заверил меня на базаре местный продавец-мусульманин.

Думаю, в чем-то он был прав. По крайней мере, цена в четыреста шестьдесят рублей не выглядела слишком уж большой. Хартум стоил каждой потраченной на него копейки. Еще одну лошадь мне вновь выделил полк. Ей стала Жужа — понятливая и в целом вполне достойная кобыла, но до Хартума ей было далеко.

Я написал два письма — родителям и Кате Крицкой, рассказывая, что добрался хорошо, чувствую себя еще лучше, и вообще, жить можно и в Азии, хоть здесь и печет, как на сковородке. Забавно, но все указывало на то, что я стал автором выражения «жарко, как в Ташкенте».

И все же оказалось, что полковник Шауфус слов на ветер не бросал, и меня привлекли к участию в Большой игре. В середине марта я был вызван к генералу Головачеву.

С Николаем Никитичем я был знаком давно и искренне считал его человеком высоких нравственных принципов. К тому же, он храбро воевал и прекрасно ладил с солдатами, офицерами и гражданскими. В общем, располагая такими людьми, как он и Кауфман, Россия могла чувствовать себя в Азии вполне уверенно.

— Итак, Михаил Сергеевич, ситуация с Хивинским ханством с каждым месяцем становится все более сложной. В нынешнем году войны не будет, да и в следующем вряд ли мы возьмемся за ружья. Но Россия должна подготовиться к неизбежному, — высокий и широкоплечий генерал, с длинными бакенбардами и открытым приятным лицом обошелся без долгих прелюдий и сразу же поставил задачу. — Вместе с генерал-губернатором фон Кауфманом мы решили собрать сведения обо всех возможных путях подхода к Хиве. В течение этого года в разные стороны будет отправлено несколько отрядов. Возможно, я лично возглавлю один из них. Вам же предписывается в кратчайшие сроки добраться до Красноводска и поступить под непосредственное командование штабс-ротмистра Скобелева. Он поставит вам задачу на месте, но в целом вы должны будете пройти караванными тропами, занести на карту все обнаруженные колодцы и сделать вывод о возможности прохождения войска от Красноводска к озеру Сарыкамыш. Вам все понятно?

— Так точно! — и хоть у меня имелись некоторые вопросы, задавать я их не стал. Генерал человек занятой. Найдутся те, кто все объяснит более подробно и детально.

Так и оказалось. Вначале со мной провел короткий инструктаж полковник Оффенберг. В целом, он лишь еще раз подтвердил сказанное Головачевым и в детали не вдавался. Да и вообще, его куда сильнее заботило, чтобы я проявил себя «соответственно».

— Вы будете представлять Александрийских гусар. Я рассчитываю, что вы покажете наш полк с наиболее выгодной стороны, — сказал он, пожимая мне на прощание руку. — Впрочем, как и всегда. Иначе я бы вас не рекомендовал.

А вот полковник Шауфус дал более конкретные приказы.

— Колодцы и тропы дело очень важное и полезное. Этим вы и займетесь, Михаил Сергеевич, — он подозвал меня к карте. — Но у вас будет и еще одно задание — разведке нужны верные и надежные люди среди туркменов. Нам желательно выяснить, что они думают и о чем говорят, желательно составить представление об их войске и то, какое влияние на них оказывают присланные Британией советники. К нашей досаде,