Одно лишь желанье и радость исчезнет и слёзы!
Но счастие вам, о, подлые, скверные главы!
Издре́вле известно о чести богам вездесущим!
В сей миг бы я плоть умертвил и разрушил суставы,
Но мной речено обещанье пред девой цветущей»
Тогда он взошел недалече от князя на взлобок,
Вой, да, издал, вою тысячей тварей подобный,
Воспрянули в страхе, оружие взяли, бок о бок
Стоят ратоборцы и каждый уж к бою способный.
Узрели зловещую кошку как глаз приучился к потемкам,
И вновь двое витязей спор затевают горячий,
Один – Светозар, глаголет, что истину ёмко,
Да княже Владимир в глаголе, что истину прячет.
Первым же меч обнаживши слово речет Светозар:
«Новый нам знак посылает всеведущий старец, о, братья!
Глаза сии ярки как звезды и шкура – во мраке пожар,
Второй уже раз предлагает нам бог достойное рукопожатье!»
Убоялись дружинники вдруг за свое дерзновенье,
И многие молвили, чтобы к Днепру воротиться,
Но всходы сии лукавое бьет дуновенье,
Князя устами иное совсем говорится:
«О, Светозар, ты мой друг осторожный, заботливый,
Во всем ты увидишь промысел вечных созданий,
Поможет тебе в том и ум, и язык изворотливый,
Так в горе бывало и в гуще веселых собраний.
Согласен с тобой, в каждом слове, мой друже,
Да только учти, что сей знак не от Велеса-бога,
Перун-громовержец нам шлет как храбрейшему мужу
Священную рысь, чтоб веселой была нам дорога!
Не тронем ж ее, обойдем, поклонившись, сторонкой,
Не взять нас тогда ни зверью, ни страшным недугам,
Перуна веленьем да песней веселой и звонкой,
С трофеем скорее вернемся к любимым подругам.»
Так начал отряд огибать свирепую гостью,
Владимир же первый, да ножны пустуют доселе,
Еще раз взревел тогда Велес объятый неистовой злостью,
И прыгнул на князя, чтоб раны оставить на теле.
Но меч наготове в разящей воителя длани,
И замертво падает зверь, рассеченный ударом,
Веселый отряд исчезает в полночном тумане
Земле оставляя питаться кровавым нектаром.
VI
У великой реки под сенью старинного древа,
Покоя не может Ива обря́сти младая,
Она услыхать вещего птицы напева
Алкает жестоко, день ото дня увядая.
«О чём ты споешь мне сегодня, птица небесная,
Прощебечешь ли песню о скорби или о радости?
Не тревожит тебя судьба совсем неизвестная,
Вот бы и мне испить покойной той сладости.
Скажи же мне птица, душою созданье свободное,
Жив ли мой брат, да дружина его ли не бедствует?
Воткнут ли в землю как пугало он огородное
Или удача со князем как прежде соседствует?»
Ответила девушке птица из лиственной тени
Песней подобной теченью Днепра безмятежного.
«Нет, все же он в земном, не божественном плене!»
Ко князю же змей подползает – вершить неизбежное.
Много верст позади, много поприщ за славой ведомый,
Отряд боевой, но и цель то уже недалече,
Скоро встретят медведя что бросить заставил их домы,
Его шкура возляжет на статные княжие плечи.
Пред последним походом на голой от леса поляне,
Чинят привал, да рогатины точат преострые,
Стрелы считают пернатые в стройном колчане…
Змей вековой шипит сквозь травушки пёстрые:
«Недаром Веле́с облачил себя чешуёю,
Яд породил разящей стремительно пастью,
Лучший из вас да обрящет покой под ладьёю,
Во мрак упадёт и настанет конец двоевластью!»
– Словно заклятие вторил то к воям сиим приступая,
Душистые травы сокрыли смертельную поступь от глаза,
Покажется раз, но в незримости вновь утопая,
Близится к жертве под тенью коварного лаза.
Человеки же в круг собралися и слово было такое
Владимиром князем пред русами громко речёно:
«Долго мы шли, но ждет теперь дело мужское
Нас, так поднимем же к небу благому знамёна!
НедАлече завтра достигнем заветной мы рощи,
Узреем, того, кто рождает свирепы преданья,
Ни богу, ни зверю не скрыться во мраке от мощи
Русской дружины, в врагах, что сеет рыданья!»
И полные духом борьбы взликовали славяне,
Сейчас же готовые зверя изранить любого,
И князь продолжал свои речи держать пред друзьями
Да витязю славному рек такое он слово:
«И ты Светозар, что держал о дружине опеку,
Богов почитал, пусть не тех, что послали нам знаки,
Знаю бросишься в бой как в глубокую свежую реку,
Облачишь себя славой итогами будущей драки!»
Молвил се князь, но зрит опечаленным друга,
Зрит горькую ношу отчаянья сердце вместило,
Зрит милый друг отвратился веселого круга,
И рухнул как древо в приют травяного настила.
Бросился князь и любимца объявши руками,
В миг позабыл несогласия, споры, разлады,
Кожею слышит, как сердце стучит за висками,
Да гад смертоносный шипит из коварной засады.
Сам же тогда извиваясь как змий, прогневленный,
Схватился Владимир за меч, обнажилося жало,
Застыл земной гад главой от хвоста отделенный,
Но в лике воителя скорбная тень пробежала.
Вновь обратился он взором к оземь падшему вою:
«Неужто вот это конец нашим славным братским скитаньям?
Неужто истлеет мой друг, вскоре укрытый листвою,
И храброго лика на пыль изойдут очертанья?»
Светозар же глядит в синеву небесного свода,
Да слезы досады бегут по небритым ланитам,
«Что там истлеть?! Не видать мне больше восхода!
Лишь темень таилась в укусе змеи ядовитом.»
– Так думал неслышно, сгорая, что сало во свечке, -
«Вот хлопоты, слава, заботы, – все грязь