Болдыревым в больнице у Леры. Однако, мне кажется, я понимал все, что происходило, все, что со мной делали. И не проронил ни звука.

В конце концов, меня доставили в эту психушку. Кормили через трубочку и кололи всякими лекарствами. Я от них немного растолстел.

На самом деле, у нас тут неплохо – в нашей дурке. У меня, например, одноместная палата – настоящий шик.

Я давно пришел в себя. Ожил. Ем сам, принимаю кучу таблеток, гуляю по этажам и в больничном парке. Мой лечащий врач заставляет меня писать. Принес старенький ноут (еще на Висте) и требует, чтобы я хоть час в день писал – исторгнул свою историю. Говорит, так каждому надо – даже тем, кого официально психом не считают. Но я подозреваю, что в юности он сам хотел стать писателем, но что-то там не срослось. Чот-там-такое…

Для меня писательская терапия, похоже, работает.

Когда я попал сюда, у меня с собой из документов был только паспорт Болдырева – советский. Поскольку я молчал и ни на что не реагировал, меня записали под этим именем. Потом все выяснилось, но больничный персонал по привычке зовет меня «Болдыревым».

Кроме паспорта, у меня в карманах нашли старые деньги – в основном, мелочь – и билет на электричку, датированный 1983 годом. Была еще пачка сигарет «Новость» – в мягкой пачке, Росагропром РСФСР, таких больше не делают… В общем, вопросов ко мне много. Я для всех врачей, сестер и санитаров в этой больнице – человек-загадка. В путешествия во времени они, конечно, не верят.

Моя болезнь потихоньку отступает. Приступы бывают, но уже не так часто, как раньше. Только если я даю себе волю… Я тогда просто сижу и пялюсь в окно часами, а то и целый день. Почти ни на что не реагирую. А в моей голове крутится «старый» фильм. Как мы жили вместе: я, Таня, Болдырев… Много очень хороших вещей происходило. Мы заботились друг о друге. А потом… Словно смерть. Или убийство. Или война. Так нелепо… Мой врач сказал санитарам, чтобы во время приступов меня оставляли в покое. Никаких лекарств по графику и никаких процедур. Никакого давления.

Конечно, мне повезло, что я пока здесь. Тем более, если посмотреть, как все разворачивается за воротами нашей психушки. Болдырев был прав в своей оценке происходящего – там… все довольно плохо. Но есть надежда! Как всегда…

Иногда я думаю, что виноват в этом: все, что мы делали в прошлом… Я и Болдырев… Связь времен, Mea Culpa…

Впрочем, мне почти все равно! Я уже не могу ничего изменить… Я только надеюсь… что Таня… выдержала, когда меня вдруг не стало. А Болдырев сумел о ней позаботиться. И она о нем.

Я долго не знал, как закончить свою историю о путешествии в эпоху Застоя и обратно. Однако вчера сама жизнь подсказала мне ответ. И он – невероятный! Слащавый и глупый!.. Ну, и ладно!.. Ладно!.. Кто я такой, чтобы спорить с жизнью?!… Ха-ха-ха!…

Так вот, вчера… Вчера у нас появилась новая медсестра или, как тут принято говорить, нянечка. Ей за семьдесят, она хромает, но сейчас даже пенсионеры стараются где-то подрабатывать.

Вечером нянечка принесла мне таблетки.

– Вы, – говорит, – …?

Она назвала мою настоящую фамилию, не «Болдырев», как меня все зовут здесь. Поэтому я не обратил на нее внимания. Продолжал смотреть в экран. Втайне от врача и сестер я поигрываю в «Косынку» и «Солитер» – делаю вид, что пишу… Потом я услышал:

– О, господи!

Я повернулся. Нянечка уже едва стояла на ногах… Да, и я чуть не упал. Это была Таня!.. Моя Таня!.. Моя?!… В любом случае, та самая!… Собственной персоной!.. На 40 лет старше!… Было странно взять ее за руку.