испортил детство!

Мне еще крупно повезло – я до сих пор живая.

А сколько съедено овец или живет, страдая!?

Как вам не стыдно, дядя Волк! Хочу ему сказать я:

«Вы негодяй!», но не скажу, ведь все зверушки – братья!

Я, например, люблю траву: питательно, полезно,

В ней витамины, калий, йод, селен, вольфрам, железо.

И шерсть поэтому густа – прекрасного окраса!

Вы злой и страшный потому, что кушаете мясо.

В нём есть плохой холестерин, плюс от него стареют,

Переходите на траву и будем вместе блеять!»

А Волк, конечно же, был тут, внимательнейший зритель,

Но кроме глупенькой овцы, его никто не видел,

Ведь все смотрели на нее, но после слова «блеять»

Он так захохотал, что с ног свалились два оленя,

И кучку наложил енот, от страха зайцы взмокли,

С куста обсыпалось синиц пугливых две-три сотни.

Овечка, закатив глаза, уже почти кричала:

«Мне все понятно: злая мать вас плохо воспитала!»

Толпа пустилась наутёк, вопя, давя друг друга,

Ниф-Ниф на Волка налетел и отскочил упруго,

Примчался в свой шалаш и там упал, дрожа от страха,

В вигваме трепетал Нуф-Нуф – белее, чем бумага.

Наф-Наф дверь запер на засов и ставни на задвижку,

Играл на дудке, напевал и танцевал вприпрыжку.

Ду-ду-ду, ду-ду-ду-ду-ду, ви-ам-ам-ам-авэй,

Ду-ду-ду-ду, ду-ду-ду-ду-ду, ви-ам-ам-ам-авэй.

Где-то в темном лесу претемном волк сейчас не спит,

Где-то в темном лесу претемном старый волк не спит…

Да, Волк не спал. Что делал он сейчас порой полночной —

Если б Наф-Наф увидеть мог, не танцевал бы точно.

Когда наутро он в дубки пришёл за желудями,

Братушки были уже там. Ниф-Ниф визжал в запале:

«Вы все сбежали, я один из вас герой. А ну-ка,

Ты видел, как я зарядил волчине прямо в брюхо!?»

Ниф-Ниф настолько ярко врал, что сам себе поверил.

Нуф-Нуф ему: «Я б не ушёл, но бросил настежь двери».

«Я тоже вспомнил, – влез Наф-Наф, – что чай кипит на печке.

А, кстати, знает кто-нибудь, что стало с той овечкой?»

«Не знаем, – дружный был ответ, – спросить надо у белки».

«Спросите лучше у меня, я вам отвечу, детки!»

Да-да, конечно, то был Волк, который, как обычно,

Подслушивал в кустах, грызя мизинец по привычке.

«Волк! Волк! Ай-ай-ай-ай! Ребята, врассыпную!»

Кто влево, кто направо мчал, а кто-то напрямую.

Волк не был голоден, но все ж погнался за Ниф-Нифом:

«Я поквитаюсь, ей-же-ей, с этим вруном хвастливым!»

Ниф-Ниф забился в свой шалаш, зарылся под подстилку,

Волк задней лапой пнул камыш: «Хорошая могилка!

Надежно, прочно, и притом нам есть где порезвиться!

Ну кто так строит? Дуну раз – и дом твой разлетится».

И дунул! И взлетел камыш, но все же поросёнку

Удрать от Волка удалось. Тот бросился вдогонку.

Ниф-Ниф к Нуф-Нуфу прибежал: «Впусти меня, братишка!»,

И вот они вдвоём сидят тихонько, словно мышки.

Волк сгоряча опять же дул: и раз, и два, и третий,

Но дом из веток устоял на радость всем соседям.

Волк поругался и ушел. Обрадовались братцы,

Но через время кто-то в дверь тихонько стал стучаться.

«Кто там?» – «Впустите, это я» – «Кто это я?» – «Овечка.

Скорее, Волк бежит за мной, ох, выскочит сердечко!»

Нуф-Нуф хотел уже открыть, но вслух подумал: «Странно:

Стал голос у нее похож на сиплого барана.

Давай посмотрим». И сквозь щель они за дверь взглянули.

Овца… Нет, это не она, а Волк в овечьей шкуре!

«Мы не откроем! Живодёр, зачем ты съел бедняжку?»

Волк зарычал: «Да не хотел я есть её, дурашку,

Наоборот, я кайф ловил от этого бедлама,

Ну а потом… Зачем она ругала мою маму?»

И он от злости кулаком как даст по хлипкой двери!

Дом стал крениться и упал, но выскочить успели

Ниф-Ниф с Нуф-Нуфом. Со всех ног рванули они к брату,

Оставив позади себя испуга ароматы.

Волк расчихался – в том числе и от древесной пыли,

А поросята уже в дверь к Нафу-Нафу молотили.

Он отворил, они к нему на шею обниматься:

«Прости, прости, мы никогда не будем насмехаться!

По-свински поступать нельзя – для нас урок хороший».

Наф-Наф их обнял: «Мы семья, я вас в беде не брошу».

Потом дверь запер на замок и ставни на задвижку,

И поросята стали петь и танцевать вприпрыжку.

А вимове, а-вимове, а-вимове а-вимове,

А вимове, а-вимове, а-вимове а-вимове,

Где-то в тёмном лесу претёмном волк опять не спит,

Где-то в тёмном лесу претёмном старый волк не спит…

Волк вокруг дома обежал, психуя, на измене,

На двери приналёг плечом, потрогал лапой стены,

Побился головой в окно, слегка грызнул стропилу,

Потом проговорил: «Come on, свет не сошёлся клином

На этих сорванцах, хотя… Тут килограммов двести!

И как-то стыдно отступать. Добыть их – дело чести!

Дом не проблема развалить, если позвать медведя,

Но при делёжке этот рвач потребует две трети».

Потом он громко закричал, чтоб было слышно братьям:

«Давайте спорить, сколько дней продержитесь в осаде.

Уверен, что ни одного – я позову медведя,

Он не откажется принять участие в обеде.

Да если бы я не был сыт, вы вряд ли бы удрали,

Но раз на то уже пошло, давайте поиграем.

Даёте правильный ответ на легкую задачу —

И я отсюда ухожу и даже не заплачу».

«А если нет?» – спросил Наф-Наф. «Тогда вы проиграли.

Дверь открываете и все. А там уже детали».

«Ну хорошо», – решил за всех Наф-Наф как самый умный

И начал разводить огонь под котелком чугунным.

«Готовьтесь к худшему, друзья, – шепнул он поросятам, —

Вот кипяток, а вот ухват, вот острая лопата.

Держаться вместе, хвост крючком, как мама нас учила!»

Они в ответ: «Нос пятачком! Когда мы вместе – сила!»

«Внимание! – им Волк кричит, – есть дед, и есть лодчонка.

Он должен в ней перевезти козу, капусту,