удивляемся. Как они могли так отличаться от того, что мы ожидали? Седина на висках, морщинки в уголках глаз...

Тысяча мелочей, на которые мы раньше не обращали внимания, но которые теперь атакуют нас своей чужеродностью. Осмелюсь ли я по-настоящему увидеть своего ребенка? Или, более того, кем стал мой ребенок?

Кровь стучит в ушах, я чувствую головокружение и нарушение равновесия. Я останавливаюсь и жду, не зная, что делать. Проходит несколько мгновений, но девушка не появляется из-за поворота. Она зашла в один из домов, говорю я себе. Ушла домой. Если только это не Линдси, а дом, в который она зашла, принадлежит Блейку. Но что я могу сделать? Стучаться в каждую дверь в округе, чтобы узнать, там ли Линдси? А что делать, если никто не отвечает? Ходить вокруг дома, заглядывая в окна? Вломиться в дом и обыскать его? На некоторые вопросы нет ответов. Во всяком случае, не те, которые нам хотелось бы получить.

Я разворачиваюсь и иду обратно к своей машине. В каком-то смысле я чувствую облегчение от того, что все закончилось. Теперь я могу пустить в ход рационализацию. Я напоминаю себе, что, как бы сильно эта девушка ни походила на Линдси, вплоть до одежды, в которую она была одета, она никак не могла попасть из школы на эту улицу раньше меня. Нет. Блядь. Никак. Я ухватился за эту мысль и крепко сжал ее, планируя использовать ее как талисман, чтобы отогнать сомнения, которые обязательно вернутся. Может быть, когда я вернусь домой, я позвоню и отпрошусь на больничный, а потом запишусь на прием к окулисту. Может быть, я запишусь и к психотерапевту. Так, на всякий случай.

Я дохожу до машины, открываю дверь, залезаю внутрь и беру в руки ключ.

- Здравствуй, папа.

Я замираю, моя рука на замке зажигания. Я заставляю себя смотреть вперед.

- Я знаю тебя? - говорю я, и слова выходят не более чем выдох.

- Нет, это не так. - Пауза, и я слышу улыбку в ее голосе. - Но теперь будешь.

Я ничего не могу с собой поделать. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, и вижу. И она заставляет меня кричать...