- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (73) »
шесть месяцев зимы — с ноября и по конец апреля. Хочешь или не хочешь, а полюбишь. А может, зимой есть смысл носить любимые ушанки, любовь к которым у неё появилась от дедушки. Такая привязанность к вещам, которая просто есть.
Гнетущая тишина отдавалась в мыслях тревогой. Только завывающий ветер перебивал это беспокойство.
Вдруг Тоня громко заявила: — Скоро придём!
— Да-да, немного осталось, вон уже и здание какое-то.
В метрах пятистах от них было КПП. Само оно было небольшое. Там стояло несколько побитых «Зилов» и «Уралов» и ещё больше легковушек. В полуразрушенной будке, в которую Тоня заходила уже в своей каске, не нашлось ничего интересного, помимо залежалой бутылки водки от 77-го года. Удивительно, как за столько лет чекушку никто не прибрал к рукам, да и сама она была, как новая. Этикетка гласила: «Срок хранения: 4 года. Хранить в закрытой таре. Избегать попадания прямых солнечных лучей».
— Оля-я-я, смотри, что нашла!
— Сейчас, иду-у! — Оля вылазила из побитого «Урала», — Чего у тебя тут?
— Вот, — Тоня торжественно преподнесла ей находку.
— Эм, ну и зачем она нам? У неё и срок годности, наверное, давно истёк. Но если подумать, пить-то необязательно. Можно рану обработать или поджечь что-то.
— Ну?
— Молодец, молодец, — Оля потрепала Тоню за щеку.
— Э-эй, ну чего ты делаешь!
— Ха-ха-ха, не нравится, да? Важная какая, — Оля пыталась защекотать подругу, пока та увиливала.
— Ну-у хватит, чего творишь? — пыталась она вырваться, — Я же не кукла какая!
— Ладно-ладно. Ты правда молодец, только странно это всё.
— А ты чего нашла? — Тоня чуть склонила голову вправо и нагнулась, посмотрев Оле в глаза.
— Я, а, ну, да ничего такого, только вот два патрона на ТТ, да магазин к нему.
В отличие от найденного и разбитого в хлам пистолета, магазин был целым и чистым, хорошо лежал в руке, да и ощущения от него были довольно приятными. Ободряет, как теннисный мяч в руке, который и собаке кинуть можно, и зарядить кому-нибудь в глаз.
У Тони же во взгляде загорелся огонёк: — А ну, дай мне.
— А тебя манерам не учили, да? — с долей сарказма ответила Оля. В таких условиях далеко не до манер, но и такого обращения к себе она терпеть не хотела.
Тоня начала уж дуться, но опустила голову: — Оля, дай, пожалуйста, посмотреть.
— Вот скажи, это так сложно?
— Нет, — потупила Тоня взгляд.
— Ладно, не дуйся, держи.
Огонёк в глазах Тони никуда не пропадал, это всё был её коварный план! Она со свойственной ей прыткостью схватила магазин и выбежала из полуразрушенного кабинета.
— Ах ты!
Бутылка водки поспешно сунулась в рюкзак. Помимо «обновки», как в шутку нарекла бутылку Оля, в нём лежали тёплые перчатки, два ИРПа да четыре пластиковых полуторалитровых бутылки с водой. Стеклянные было найти проще, но таскать их неудобно — они бренчат при ходьбе, как колокол на шее у коровы.
Оля хотела и сама осмотреться, принялась лезть в какой-то шкаф, но не прошло и минуты, как с улицы послышался испуганный крик. «Вот чёрт!» — успела только подумать Оля, как выхватила «Свету» и выскочила из кабинки вслед за Тоней. На улице стоял парень чуть моложе тридцати в старом бушлате и зелёных армейских штанах. Определённо обеспокоенный ситуацией, он активно размахивал руками. Позади висел АК-74, на бедре — фляжка. В общем, совершенно обыкновенный такой армеец, разве что погон не было видно. Он безуспешно пытался успокоить Тоню.
— Чего же ты кричишь? Спокойнее, я тебе не обижу.
Оля судорожно вскинула винтовку, направила в его сторону. Он опешил, лишь поднял руки, что-то нервно бубня.
— Н-не стреляй. Свой я, свой! Опусти, у меня и автомат не заряжен, ради вида ношу.
— Заткнись! Ты кто такой вообще? Мы много месяцев не видели никого, — пускай говорила Оля грозно, а колени всё равно сильно дрожали.
Тоня спряталась за подругу, смотрела из-за спины и чуть ли не плакала.
— Солдат, солдат я. Сержант Кузнецов Михаил Игнатьевич.
В иной ситуации он бы посрамил честь советского военнослужащего, но почему-то сейчас, наведя на него винтовку, Оля не испытывала ничего помимо собственного страха.
— Ты что тут делаешь? Тоня, он тебе угрожал? Ты зачем к ней полез?
— Оля, Оль, опусти. Я не думаю, что он плохой, — легонько одёргивая бушлат, говорила Тоня.
— Ничего ты не понимаешь, я знала, знала, что тут что-то не так! — держать палец на спуске Оля не осмеливалась.
— Опусти, испугалась я, он ничего не делал. Страшно мне стало, тебя рядом не было.
Кузнецов закрыл глаза и, кажется, молился. Ни единого мускула на его лице за всё время и не дрогнуло. Занимательная реакция для того, в чью голову целятся с расстояния пяти метров.
Всё же, доверившись Тоне, Оля опустила винтовку, дыхание становилось глубже, а мысли приходили в норму. «Света» отдавалась теплом в руках, но направлять её на кого-то было совсем иным чувством, далеко не самым приятным. Держать человека на мушке, вершить его судьбу Оле совершенно не понравилось, она еле заметно дрожала, смотря на Михаила.
— Откуда ты?
— Воинская часть, неподалёку совсем, могу вас провести.
Тоня вмешалась в разговор: — А можно? Тебе разве за это ничего не будет? Ты же солдат!
— Нет-нет, не будет, я один остался. Все разлетелись. А здесь ответственный, если проще, — не переставая умиляться Тоне, отвечал он.
— И как успехи? — довольно сухо спросила Оля.
— Никак, года два никто не выходил на связь. Каждый день сижу у радиостанции, помехи слушаю. Даже зверья в округе нет, о людях и говорить не приходится. Редкая птица пролетит — уже счастье. Если бы не каждодневная рутина, давно бы уже с ума сошёл. Так от этого устал.
— И с чего бы нам друг другу верить?
— Ни с чего. Но разве есть причины не доверять? Мне, честно говоря, уже без разницы, податься некуда. Да и у нас была сотня возможностей пристрелить друг друга. Только зачем нам это?
— Разряди.
Оля не стала вскидывать винтовку, хотя сама отметила, что поступает крайне необдуманно. Михаил снял автомат. Магазин и патронник оказались пустыми.
— Так ты не врал?
— Говорю же, незачем мне это. Поверьте, я просто хочу поговорить.
На Олю накатило чувство стыда вперемешку со злобой. Мурашки пропали, но вот зубы плотно сомкнулись.
— Вы, ты… в общем, извини, что так вышло.
— Не извиняйся. Может, заново попробуем? Я Кузнецов Михаил Игнатьевич, можно Миша или как вам самим удобно.
— Меня Тоня, а её Оля зовут, мы путешествуем!
Михаил улыбался. Олю, несомненно, настораживал вид взрослого мужчины, что с таким умилением смотрел на подругу, но виду не подавала.
— Да, меня зовут Ольга, а её Тоня. Да, мы путешествуем и нам
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (73) »