скрывало ничего, кроме личных участков, испачканных полусгустившейся кровью. Несмотря на удушающую жару, которая продолжала подниматься, Пой Чу начал остывать. Ее кожа стала обвисшей, и там, где она не была красной от крови, она была молочно-белой, как живот мертвой рыбы. Я ничего не мог сделать для бедолаги, а жалость не входит в мой репертуар.

Перед тем как покинуть его, я приложил все усилия, чтобы прижать его лицо к стене. Если неудачливый клиент не столкнется лицом к лицу с его ужасными останками, это задержит момент, когда его смерть будет замечена. И после его открытия я буду в полной безопасности в стенах своего гостиничного номера.

Когда я пошел одеваться, мое внимание привлекла открытая раздевалка, замок был залит кровью. Наверняка Пой Чу. Там я нашел кучу одежды, разорванной с той же осторожностью, с какой перерезали горло их владельцу. Убийца ничего не оставил на волю случая. Он даже был достаточно скрупулезен, чтобы разрезать подкладку пиджака и карманы брюк. Мое убеждение утвердилось: он искал то же, что и я. Пой Чу сказал мне, что планировал положить свой документ в безопасное место, пока он не получит свою оплату. Поэтому маловероятно, что он оставил товар, которыми мы хотели владеть - мой конкурент и я, - лежать в раздевалке. Но какой конкурент?

Смерть Пой Чу меня потрясла. Я потерялся посреди пустыни без карты и без компаса. Но информация, которую он хотел продать мне, была очень важна, и о том, чтобы опустить занавес, не могло быть и речи, несмотря на неудачу одного из главных действующих лиц. Неужели двойной агент оставил за собой след - каким бы тонким он ни был - который позволил бы мне выследить его секрет? Я подверг обрывки одежды как можно тщательному осмотру, доведя свое исследование до пяток туфель. Кто знает, не полые ли они ...? И даже если бы самого документа там не было, мог быть ключ, который мог бы направить меня в моем исследовании.

Но из набора хитростей секретного агента обувь Пой Чу была просто сделана для ходьбы. Из-за отсутствия других ресурсов я перебрал все, что осталось в раздевалке, и наконец нашел зажатый между верхней полкой и металлической перегородкой шкафа небольшой листок бумаги. Может, он стянул с Пой Чу одежду, когда его убийца проверил ее ...

Раздевалка все еще была пуста. Я схватил бумагу кончиками пальцев, чтобы рассмотреть ее на свету. Я прочитал: Фунг Пин Шань Мус… Это была лишь половина грязного помятого входного билета в музей Гонконгского университета, который я хорошо знал. К настоящему времени другая часть должна была быть в музейном мусорном ведре. Он был очень тонким. Но именно на обратной стороне билета я сделал открытие. Там пером нарисованы две китайские идеограммы. Я расшифровал: Тоу Ван. Имя собственное. Этого человека среди моих знакомых не было, но это было лучше, чем ничего.

Я запер раздевалку покойного Пои Чу и вставил ключ внутрь через отверстие в двери с жалюзи. Эхо его падения на дно металлического шкафа показалось мне оглушительным в большой пустынной комнате. Обнаружив, что мне больше нечего делать в этом месте, я пошел в свою раздевалку, когда от известного неприятного ощущения у меня задрожал позвоночник.

- Какое прекрасное место, не правда ли? - заметил за моей спиной голос, ударение которого могло произойти только из королевства Ее Милостивого Британского Величества.

Замерзшее лицо пистолета застряло у меня в пояснице.

- Безусловно, - сказал я. Судя по форме ствола вашего пистолета, я предполагаю, что вы собираетесь застрелить меня из Smith & Wesson Model 39. И, если бы я осмелился, я бы даже зашел бы так далеко, что поспорил, что вы этого не сделаете.

- Замечательная проницательность, оценил это мой собеседник.

Другой человек, голос которого я еще не знал, издал саркастический взрыв смеха.

«Что вы хотите, - спросил я, скромно пожав плечами, - может не надо угрожать, вам нужно поработать своими мозгами.

Двое мужчин перестали смеяться.

«Я надеюсь, что вы проявите такую ​​же проницательность, когда дело дойдет до сотрудничества», - сказал мужчина с британским акцентом, толкая меня вперед ударом своего оружия.

Очевидно, он не был новичком. Малейшая оплошность, и я был бы пристрелен, сомнений не было. Внезапно, несмотря на привлекательность своего местного колорита, Гонконг - и, в частности, район Темпл-стрит - просто потерял в моих глазах много очарования.

ГЛАВА II.

Я все еще держал небольшую бумажку между большим и указательным пальцами. Когда я проходил через дверь, мне удалось уронить его на пол, не будучи замеченным моими ангелами-хранителями.

Smith & Wesson от British Accent все еще был прислонен к моей пояснице. Я не мог не думать об огромной кровавой дыре, которую снаряд проделал бы в моем теле при малейшем нажатии пальца на спусковой крючок.

«Я надеюсь, что ты еще не слишком вспотел», - сказал он, издав короткий сухой смех.

Определенно, это должно быть шутка.

- Нет, пока нет, - ответил я. Но сегодня я насытился парной. Поверьте, я не собираюсь снова ступать в хаммам.

«Нашему другу хватает юмора», - крикнул он своему приятелю. Но я подозреваю, что он будет смеяться недолго.

Я так и не увидел, как выглядят мои новые знакомые, и попытался слегка повернуть голову. Но едва я двинулся с места, как "British Accent" сильно ударил меня по лицу. У него было кольцо на мизинце, и при ударе резной камешек вонзился в основание моей шеи.

«Ты не можешь двигаться без разрешения, мой друг», - посоветовал он мне ледяным голосом.

Его чувство шутки не могло устоять перед влажной жарой. Тон его замечания пах садизмом, грубой жестокостью. Я чувствовал себя все менее и менее непринужденно.

Рука без кольца с толстыми волосатыми пальцами пересекла мое поле зрения. Затем он пинком открыл дверь и вежливо пригласил меня пройти мимо. Маленькая деревянная табличка, написанная от руки, сообщила мне, что мы идем в сауну. Это было так же приземленно, как и тревожно. Не имея выбора, я вошел. За нами закрылась тяжелая, практически неприкосновенная дверь.

Наконец-то мне было дано увидеть лица моих счастливых товарищей. Ноги раздвинуты, "британский акцент" все еще держал меня под прицелом. Ее взгляд, прикованный ко мне, не предвещал ничего хорошего. Он был типичным колонизатором, изображенным на фотографиях Эпиналя: в белоснежном льняном костюме и старинном полосатом галстуке в стиле английских школ. Он, несомненно, воображал, что его безжалостный взгляд укрепит его позицию силы, и я не сделал ничего, чтобы его обмануть. Не желая вызывать у него подозрений, я старался выглядеть как можно более напуганным. Но при этом я изучил его угловатые черты