движений. Даже при медленном, черепашьем шаге я обязательно во что-нибудь врезался или спотыкался на ровном месте. Пришлось передвигаться ползком, что, впрочем, не спасло от новых синяков и ссадин. Благо длилось это не так уж и долго.

  При встрече знакомый передал необходимые для дальнейшей работы детали. Толком, правда, не поговорили. Он чересчур настойчиво интересовался куда я пропал, а я слишком уклончиво отвечал.

  Я трудился, порой забывая про сон. Минуло уже больше месяца, а Нейрорекодер не был готов даже наполовину. Пару раз Мария пробовала сбежать из своего заточения. Она умоляла выпустить её, но я не мог пойти на такой риск. Она ведь по-прежнему считала себя Джульеттой.

  Я понимал, время – мой злейший враг. Чем ближе я подходил к завершению Нейрорекодера, тем хуже становилось Мари. Она исполнила своё заветное желание и теперь угасала, точно свечка.

  Под конец второго месяца Мария стала жаловаться, что ничего не чувствует и ничего не хочет. Мне приходилось чуть ли не насильно кормить её. Затем она перестала связно говорить, лишь мычала что-то невнятное. Держать её дальше взаперти смысла не было… Всякий раз, когда я видел как она бродит по дому, точно призрак, моё сердце содрогалось.

  Где-то в середине третьего месяца она разучилась ходить. Я сделал подобие детского манежа и она ползала в нём, как ребёнок.

  Я уже сомневался, что Нейрорекодер поможет. Даже, если у меня хватит сил его закончить. Казалось, выхода нет.

 А потом вдруг проснулся с твердой уверенностью: надо обязательно сыграть свадьбу. Мари сразу придёт в себя и всё будет хорошо.

  Я помыл Мари и одел в свадебное платье, точно такое же, в котором она была в день своей смерти. Затем нарядился сам.

– Распишемся, – сказал я, –  и тут же, отметим нашу свадьбу в Капле!

  В ЗАГС звонить не стал. Зачем? Нас пропустят вне очереди, надо лишь правильно объяснить ситуацию. Формальности – прошлый век.

  Подняв флаер в воздух, я вытер платком слюни с подбородка Мари и включил альбом «Небесная свадьба».

***

  Зря мы полетели в ЗАГС. Эти гады чуть полицию не вызвали. Хорошо, что флаер стоял неподалеку – вовремя удрали.

  Мысли о свадьбе мешали работать: чертежи превращались в цветы, микросхемы сворачивались в обручальные кольца. Больше недели я пробыл в этом безумном состоянии. А вчера мы расписались в частном брачном агентстве, и я, наконец, избавился от своего бремени. Вот только Мари лучше не стало…

  Похоже, я ошибался, когда думал, что у Марии раздвоение личности. Природу не обманешь – пусть я и придумал способ копирования сознания – но без души, видимо, для сознания нет точки опоры. Человек индивидуален и чужую жизнь не навяжешь даже клону.

«Идет пятый месяц. На днях я закончу Нейрорекодер. Я уже не говорю, да и передвигаюсь с трудом. Кажется, что разум может покинуть меня в любую минуту. Периоды провалов в памяти все увеличиваются.

  Сегодня заглянул в Спальню и увидел, что жизнеобеспечение капсулы Ивана отключено! К моему удивлению, Иван был жив. Я перенес его в комнату Мари. Мне даже показалось, что он пытается шевелить пальцами. Не знаю, чем все закончится. Но, если ничего не выйдет, а Иван выкарабкается, я бы хотел чтобы он, прочитав мои записи, все же остановился, и отпустил Марию. Пусть на земле ему не суждено быть рядом с ней, но на небесах, я верю, их души точно встретятся»

Дневник Ромео. 2131 год

12 апреля 2011 г. – 13 декабря 2015 г., г. Москва