В детстве он называл его «дядюшка Карл», хотя, черт его знает, кем они друг другу приходились. Хайзенберг видел его всего несколько раз, когда приезжал навестить родных в деревушке. Это было еще до… Той встречи с Мирандой. По меркам своего рода мужчина устроился довольно удачно: хирург, к тому же, диплом получил с отличием, от того его рассказы об ампутированных конечностях и протезах приводили членов семьи в восторг.

Вообще, все они были прирожденными учеными, только вот двери высших учебных заведений для Хайзенбергов оставались закрытыми. Не забыл еще народ о попытке его троюродной бабки пересадить лицо от одной дамы к другой, а чего стоила работа далекого дяди на тему переливания крови от мертвеца к живому человеку? Одним словом, ученики из них были хорошие, но рано или поздно какая-нибудь безумная идея превращала ученых в психопатов, даже современному обществу, где вампиров и оборотней считают сказкой, было сложно оспорить сей факт.

Из Френка не могло получиться толкового научного деятеля, и это по их меркам. Мальчик прекрасно запоминал слова дядюшки и уже в четыре года мог цитировать его речи, но запал юноши быстро пропадал. Ах да, еще, как и все его родные, парнишка начал рано седеть — то есть поседела прядь волос на лбу, а остальные волосы сохранили угольно-черный цвет.

Впрочем, все это оставалось в прошлом. У Карла было слишком много дел, чтобы думать о смысле жизни, старых добрых временах и родных. Помимо обычной работы, которою проделывали лорды, чтобы впечатлить Мать, приходилось работать над армией, а еще эти собрания посещать. Одним словом, свободного времени ноль.

Тем не менее, однажды ночью ему позвонили, прервав личную встречу с бутылкой виски. Признаться, ученый уже и забыл, что у него был телефон, и не думал, что кто-то помимо Миранды знает его номер. Возможно, он оставлял информацию родственникам когда те виделись в последний раз — перед вживлением каду, а тогда они стали считать его погибшим.

— Карл Хайзенберг? — Голос по ту сторону походил больше на писклявую крысу, чем на человека.

— Да, а ты, черт подери, кто такой? — От раздражения тот махнул рукой, зацепил пойло, и то разлилось на пол, впрочем, такой грязный, что едва ли могло быть хуже.

— Я же твой родственник, Френк.

— А, малыш Френки, — сделав паузу, мужчина расхохотался, — помниться мне, ты поступал в медицинский лет десять назад, и как, уже стал великим гением?

Пока родственник говорил, лорд закурил сигару. Раньше мальчишка был очень разговорчив, где-то на полпачки, но года сделали его более кратким.

— Ну, было три приговора. Два — смертных, один — пожизненный. Меня обвинили в расхищении могил, лишили особняка в пользу суда, и разыскивают в четырех странах. Вот подумывал о том, чтобы остановиться в Трансильвании, а тут как раз вспомнил, что ты живешь неподалеку.

— И как долго ты намереваешься жить в моем скромном поместье? Может, тебе еще красный ковер постелить, и трон из золота подготовить? — Передвинув сигарету к краю губ спросил Карл.

— Вовсе нет! Это лишь на пару месяцев, пока не найду подходящего места, за это время я мог бы починить что-то в твоей лаборатории, а заодно поделиться своими исследованиями в области человеческого сознания.

— Разумеется, ты поможешь мне, бездельник, это даже не обсуждается! Однако, должен предупредить, что живу я в глухой деревне. Коммуникаций тут по минимуму, еду только у селюков брать — свекла и редька, можно, конечно, достать алкоголь, но это уже роскошь, да и мелковат ты для такого. Соседи тут мягко говоря ебнутые, а прямо… Даже слов таких не найдется — сплошные стервы, и еще один урод на рыбьих ножках, если они тебя загребут, заступаться не буду.

— Понял! В любом случае, лучшего убежища мне не найти, к тому же, Хайзенбергам не привыкать. — Не теряя надежды, наоборот, взбодрившись, ответил юноша. — Кстати, у меня ведь тоже есть спутник, научный коллега, так сказать.

— Хуже двухметровой стервы? Не думаю. Можешь взять с собой, только чтоб сидел твой научный сотрудник тише воды ниже травы, иначе я лично приволоку его под ноги Мамки, пусть она вправляет вам, молодым, мозги.

После они договорились о времени и месте встречи. Повесив трубку, Карл ненадолго отвлекся от сигарет: он думал о том, чего же мог достичь родственник в сфере человеческого разума, и могло ли это как-то повлиять на его безмозглых солдат. Впрочем, когда под ногами заворчал прототип с пропеллером на голове, мысли эти вновь испарились. Придавив его огромной железкой, чтобы не шумел, Хайзенберг отправился спать, да и не вспоминал о кузене неделю, пока не настало время встречи.

Френк стоял у указателя, что обозначал дорогу к деревне. Седина в волосах дальше не двинулась, да и тело, казалось, росло только в высоту — хрупкий, тощий, но очень эксцентричный паренек. Поднять его было проще, чем зашвырнуть пустое ведро в ликана. В руках юноша держал тетрадку, куда зарисовывал пейзаж — наверняка подражал тем смазливым придуркам из Англии, как их называли джентльменам. Мрачный, много страдальческий, галантный, начитанный — совсем не те идеалы, что жили в голове старшего.

— Хватит ерундой страдать, у нас нет на это времени! — Крикнул Карл, подойдя к кузену, он все же протянул руку, чтобы тот пожал ее своими костлявыми пальцами. — И да, добро пожаловать в ад, братишка!

— Ты гляди-ка, совсем не изменился, как на фотографиях в альбоме! — Удивился Френк. — К слову, я тоже рад тебя видеть. Айлин, нам пора.

Тогда он заметил ее впервые. Одногодка младшего с короткими светлыми волосами, закутанная в осеннее пальто она сидела на чемоданах, подобно Френку отрешившись от мира, наблюдая за облаками. Когда товарищ окликнул ее, девушка подобрала багаж и послушно поплелась за ними.

Хозяин предварительно загнал псов в клетку, так что от ликанов не было проблем. На удивление, подопытные соседей так же не доставляли неудобств — ах точно, ведь в тот вечер должно было состояться очередное собрание у Миранды (последние два слова в голове Карла приобретали вид вывески в дешевый бар).

Хайзенберг провел краткую экскурсию по фабрике: показал комнату кузена, свою, основные ходы и места, куда соваться не стоило. Оставив гостей располагаться, лорд поплелся на собрание, где его ждала не менее приятная обстановка чем та, что была сегодня под грязным дождливым небом.

В тот раз особенно выделилась Донна — у нее