рисуют зловещие поражения человеческой психики, вызванные уничтожением естественной природной среды, их мучает наступление техники на невидимые области нашего сознания. Для этих авторов характерны надежда и предчувствие того, что с расцветом гуманизма наступит эпоха, в которой человеческая личность, ее суверенные права и неразрывная связь с природой будут возведены в культ.

В настоящем сборнике «Холод и пламя», в основном, подобраны рассказы молодых беллетристов: для некоторых из них это дебют, другие уже издавались, а третьи имели публикации только в периодической печати. В сборник вошли произведения, награжденные на конкурсах в городе Козлодуе и в новом журнале «ФЕП», выходящем с 1988 года и служащем популяризации мировой и болгарской фантастики.

Открывая дорогу новому поколению нашей национальной беллетристики, мы надеемся заинтересовать читателя этим первым по своему роду сборником; объединенным экологической темой, как наиболее актуальной, универсальной и тревожной. Рассказы в сборнике «Холод и пламя» в полной мере раскрывают перед нами ужасы эвентуальной экологической катастрофы. В этом отношении находчивость и воображение Александра Карапанчева и давно известного фантаста Агопа Мелконяна производят сильное впечатление на современных почитателей научно-фантастической литературы.

Молодой Карапанчев предупреждает человечество о драме ужасающего мира среди исчезнувшей природы. Это мир, где реально существуют только технические приспособления, успокаивающие средства и изнурительный труд на голых пространствах городов. В рассказе «Братья с Лееса» этот же автор описывает кошмарную планету, где хозяйничают цветы, деревья и животные, а управляемые ими механизмы убивают молодых красивых девушек и мудрых стариков также, как мы высекаем леса, превращая их в древесину. Такое же воздействие оказывает и рассказ Орлина Крумова «Солнце на ладонях», где люди превращены в вещи, которыми манипулируют роботы.

В рассказе-эссе «Холод и пламя» Миглена Николчина философски рассуждает о бессилии нашего познания, о том, что известно одной природе, а наш разум не может постигнуть. Николчина ищет человеческий смысл в нечеловеческих вещах, анализируя поэтически надменный взгляд вековой сосны и мудро рассуждая о невыстраданном познании. В ритме музыки и поэзии она добивается апофеоза в природе, несмотря на прозаическое повествование о девочке с грешными глазами, о встрече с деревенским знахарем, о женщине, которая пытается объяснить, почему мы, люди, тянемся к таинственному и неизвестному, не ведая границ своего поиска.

Совсем по-другому звучит рассказ «Электрические слезы» Ивана Мариновского, с печальным юмором рисующего забавные поступки электрических домовых с их тоской о прошлом, когда они были просто домовыми и жили счастливо и уютно у домашних очагов. Со слезами умиления на глазах они вспоминают о деревьях, травах, снегах, морях, которые уже давно не существуют в описываемое фантастом время.

В сборнике ярко выделяются произведения Велко Милоева, чья дебютная книга была радушно принята и читателями, и критикой. Его герой в рассказе «Тополь» попадает в безжизненный и обезлюдевший город — копию его родного. Это параллельный мир, переживший нейтронную войну. И чудесным образом уцелевший тополь внушает герою мысль о вечности жизни. В рассказе, Докуда доходит взгляд» В. Милоев с лирическим и психологическим проникновением рассказывает о людях, обреченных жить в экологическом кошмаре большого города.

И сатирический рассказ Любомира Николова «Пиршество гуннов», чья увлекательная интрига мастерски описана, и рассказ Светослава Николова «Вергилий и вода», созданный со знанием и чувством древности, каждый по-своему осуждают варварское уничтожение природы. Очень горька, но оптимистична надежда Николая Йочева, показывающего в своеобразном ракурсе ядерную катастрофу, после которой все-таки существует возможность нового возрождения человека.

Научно-фантастические рассказы в сборнике «Холод и пламя» изображают или холодный ужас экологического катаклизма, или огненный след прошлого с буйной и могучей природой. Все в произведениях этих авторов холод и пламя: холодна убивающая самонаводящаяся техника, направленная в огненное человеческое сердце, холодна искусственная плоть робота по сравнению с огненным эмоциональным миром человека.

ЭЛКА КОНСТАНТИНОВА

Агоп Мелконян ТЕНЬ В АДУ

Эй, парень, принеси-ка еще одну рюмочку. Не смотри, что физиономия у меня немножко кривая, а так я хороший человек, живу прилично и вреда никому не делаю. Сначала я был главным диспетчером, потом пошел в чиновники — на железной дороге хорошо платят. Жена у меня, дети. Ну, конечно, не без этого, люблю заложить за воротник, но не перебарщиваю, всего несколько рюмочек и только по вечерам, потом прямо домой, иду, покачиваясь, но достойно. Ты, что, не слышишь?

Ну что тебе еще сказать? Иногда меня тоска берет и все чаще напоследок. Иду я, например, куда-нибудь, работаю или гляжу там в окно, и вдруг на меня накатывает невыносимая тоска. Она обрушивается, как удар, как зубная боль, охватывает всего и начинает крутить, мять, давить — вот-вот раздавит. И ни убежать от нее, ни сбросить, ни с собой нести. Я принадлежу ей весь, до последней, самой безразличной клеточки. Это голая тоска, прочищенная, без примесей.

Сейчас спросишь, почему так. Откуда я знаю, почему. Никогда и не знал этого. Внезапно мне делается страшно грустно, может быть, из-за себя самого, может быть, из-за всего мира или чего-то совсем другого. Ты никогда такого не чувствовал? Это безымянная тоска, без адреса, без конкретного объекта. Другие мучаются из-за чего-то, мало оно или велико, дорого или бессмысленно, у меня же просто тоска и все тут.

Скажешь, болтаю. Коньячная болтовня, говоришь. Но ты еще молод, ты еще можешь горевать по конкретному поводу, по какому-то порядку как по списку: во-первых, о потерянной любви, во-вторых, о потерянных амбициях, в-третьих, о потерянных друзьях, в-четвертых, о потерянных иллюзиях, в-пятых, в-шестых… Но приходит время, когда список становится таким длинным, что человек перестает считать и начинает скорбеть вообще, в принципе. Зачем мучиться из-за тысячи подробностей и деталей? Лучше делать это из-за целого, совокупности, из-за глобальной системы, если хочешь-из-за Вселенной. Почему бы не скорбеть о Вселенной?

А вообще-то я хочу спросить тебя вот о чем —