Бранд. Сын Цитадели

Интерлюдия 1

Год 201 от Великого Смирения, Вечный Город

За окнами разгорался день — лучи солнца остро сверкали на белом мраморе арок Коллосиума, били колокола на башнях экклезиариумов, ремесленники спешили открыть свои мастерские, торговцы лепёшками и фруктам уже зазывали покупателей, а повара в термополиях топили печи. Вечный Город бурлил, кипел своей грязной, отвратительно двуличной жизнью, полной кровавых развлечений и театральных постановок, уличных нищих и обезумевших от роскоши патрициев, смрада в кварталах инсул и тяжёлого благоухания вина и ладана в альковах храмов. В комнате царил тихий полумрак. За столом, на высоком резном деревянном кресле, больше напоминающем трон, сидел человек, облачённый в длинную сутану неразличимого в отсутствии нормального освещения оттенка. Перед ним, по другую сторону стола, на жёстких стульях расположились двое. Оба были облачены в сандалии, узорные туники и накидки с пурпурными полосами, что выдавало в них принадлежность к высшим кругам Священной империи. Присутствующие услаждали свой вкус старым вином из личных погребов падре. Когда красная жидкость в кубках иссякла, хозяин помещения заговорил

— Что слышно от Каликса?

Вопрос, заданный тихим, надтреснутым голосом, прозвучал в тишине кабинета подобно грохоту падающей скалы. Один из гостей склонил голову и ответил

— Он не справился, преподобный. Ваши люди также потерпели неудачу — у одного из варваров оказался эльфийский амулет. Каликс схвачен. О его дальнейшей судьбе я могу судить лишь из противоречивых слухов.

-“Что говорят?”, - всё так же тихо отозвался названный преподобным.

— Одни — что он казнён, другие — что его везут на суд к вождю варваров. В первом случае всё не так плохо, но во втором… Сведения идут долго. Вполне возможно, что он уже поёт в руках Эрнских палачей.

— Твоя информация очень ценна, Татион. Что скажешь ты, Аверьян?

— Среди старых семей назревает раскол. Марк вернулся в Рим и принёс весть о том, что сделал, как он считает, его отец. Клавдий и другие чистоплюи склоняются в… другую сторону.

В кабинете вновь воцарилась тишина.

— Эмиры должны быстрее принять решение, друзья мои. Это залог успеха нашего предприятия.

Визитёры приложили раскрытые ладони к груди, признавая правоту преподобного.

-“Я выделю ещё людей.”, - заключил падре, сопроводив свои слова лёгким кивком, и протянул руку, увенчанную перстнем с крупным рубином.

Татион и Аверьян по-очереди поцеловали камень с поклоном и удалились. Священник дождался, пока дверь захлопнется, сложил руки в замок и принялся размышлять.

Глава 1. Малый круг

Год 203 от Великого Смирения. Цитадель Ордена.

Светало. Ласковые, по-вересеньски^[1] робкие, солнечные лучи карабкались вверх по стволам деревьев, освещая кроны, проникая глубже и глубже в чащу, пробуждая животных. Вот полоса света уткнулась в каменную кладку, перемахнула во внутренний двор и ринулась вперёд, разом вырывая здания из утренних сумерек. Осторожный солнечный зайчик пробрался в узкое оконце одной из келий, прыгнул на подушку стоящей там кровати и заплясал на лице спящего на ней молодого Эрнца. Юноша улыбнулся, чувствуя ласковое тепло на челе, и открыл глаза. Несколько вздохов он лежал недвижно, затем встал, потянулся, надел штаны, не стягивая их обмотками, обулся и вышел в коридор. За дверьми других комнат слышались звуки обычной утренней возни. Юноша вышел во двор. Прохладный ветер приятно обдувал горячее со сна тело. Молодой воин подошёл к бочке с дождевой водой, стоящей неподалёку, и нырнул в неё по пояс. Пробыв под водой с полчасти, он вынырнул и принялся отфыркиваться, растирая лицо и уши руками. Ручейки ледяной воды побежали вниз по спине, прокладывая мокрые дорожки вдоль ног к ступням.

-“Эй, Меднолобый!”, - задорно крикнул кто-то от дверей длинного дома: “Не холодна водица?”

-“Не холоднее твоего ума, Файсаль!”, - весело ответил юноша: “Разомнёмся перед трапезой?”.

— Не откажусь.

Молодые витязи сошлись в кулачной схватке. Противники закружились, проверяя друг-друга ложными выпадами и время от времени сходясь вплотную. Наконец, названный меднолобым низко нагнулся, рванулся вперёд и, обхватив Файсаля за корпус, с рычанием повалил его на землю. Побеждённый со спокойной улыбкой похлопал победителя по руке.

— Довольно брат.

Соратники встали, помогли друг-другу отряхнуться, ополоснулись из бочки и пошли обратно в длинный дом^[2]. Оттуда уже выходили другие витязи, направляясь в трапезную. Юноши зашли в свои кельи, чтобы надеть рубахи и перепоясаться, а затем присоединились к общему потоку. Воины преодолели двор, вошли внутрь и принялись выстраиваться в очередь за едой. Друзья взяли миски, ложки и встали в хвост линии. За ними пристроился ещё один юнец. Он ухмыльнулся и, ткнув впередистоящего, спросил

— Ну что, Бранд, опять северный волк с пустынным лисом решили поплясать?

-“Не остри, Аез.”, - парировал юноша: “Опять заспался, так не завидуй.”

-“Заспался?”, - притворно возмутился Аезевалф: “Да я встал меньше, чем через час после восхода! Другие наследники благородных родов, между прочим, в это время ещё сны досматривают, а я на ногах!”

-“Давай уж, наследник, стой спокойно.”, - сказал Бранд, покачав головой.

Сколько шутливых перепалок вроде этой состоялось между ними за прошедшие двадцать семь месяцев? Не счесть… Юношу охватило не характерное для него ностальгическое чувство. Перед его мысленным взором закружились образы — выхваченные из общей временной канвы осколки воспоминаний, на острых гранях которых расцветали картины. Вот посвящение в ряды Ордена — смешение крови в серебряной чаше по старому обычаю, тяжёлые слова клятвы, и острые рассветные лучи, бьющие прямо в глаза. Вот тренировка под рукой Ратмира, его жёсткие, холодные глаза, перетянутые жгутами мышц руки и неестественно чёткие, стремительные движения. Да, Ратмир, столь весёлый в жизни, в бою, пусть даже и учебном, превращался в бесчувственного, жестокого зверя… А вот освоение Состояния Силы с тысяцким — мерное дыхание под счёт и зелёная пелена, опускающаяся на мир… Бранд потряс головой, прогоняя наваждение. Грядущий день сулил важные дела, а потому следовало сосредоточиться на настоящем.

Тем временем, очередь перед друзьями рассосалась. Троица наполнила свои миски опостылевшей за прошедшие два года с гаком кашей, получила по куску мякины^[3] в довесок и уселась за стол. Когда движение успокоилось и все заняли свои места, Илдред дал сигнал к началу трапезы, подняв ложку и вкусив первую