на слепое попадание, пока стреляла веером, и быстрые хлопки эхом разносились по всей фабрике. Пули свистели в воздухе, врезались в землю или отскакивали от колонн и механизмов. Виктор не стал сбавлять скорость, бежав по прямой, чтобы набрать скорость, потому что крики безносого израильтянина заглушали шаги Виктора, а главная территория завода была огромна, и вероятность того, что крошечная пуля пройдет через то же пространство, что и он, в то же самое время время были ничтожны.

  Виктор добрался до стены с огромными окнами, нашел то, что было выбито его врагами, чтобы войти раньше, и пробрался сквозь него. Он упал снаружи. Капли дождя отражались от его лица.

  Третий убийца либо прикрывал противоположную сторону фасада фабрики, либо отвечал на крики своих собратьев. Виктор побежал. Он побежал обратно тем же путем, которым пришел. Он взбежал по склону. Он бежал по пустырю.

  Он услышал сирены. По другую сторону ряда мастерских будут копы и машины скорой помощи. Риск, но, учитывая выбор между арестом и смертью, Виктор каждый раз выбирал первое. Его ослабленным конечностям было трудно взобраться на сетчатый забор, и он добавил еще больше порезов на ногах и руках, преодолевая колючую проволоку.

  С другой стороны, усталость захлестнула его, и он упал на колени. Дождевая вода, смешанная с кровью, попала на лицо Виктора. Он запрокинул голову назад и позволил дождю наполнить рот, прежде чем выплюнуть кровь и остатки плоти и хрящей.

  Он приложил руку к порезу на голове. В его венах было слишком много адреналина, чтобы он чувствовал боль. Верхушка его уха все еще была на месте, но совсем чуть-чуть. Стекло разрезало поверхностную височную артерию сбоку его черепа — основной источник крови — но не собиралось убивать его. Он использовал дождь, чтобы вымыть лицо и голову.

  Когда он почувствовал, что к нему возвращается подобие сил, он встал, прижимая ладонь к ране, чтобы остановить кровотечение, и шел параллельно мастерским. Сквозь переулки и промежутки между зданиями он увидел вспышку огней патрульной машины. Любой выживший израильтянин скрылся бы с места происшествия до прибытия полицейских. Свидетели, несомненно, рассказывали бы безумные истории об оружии и стрельбе. В конце концов, район будет охраняться и обыскан, но к тому времени, когда фабрика будет обыскана, кидонские убийцы уже давно исчезнут.

  Виктор поспешил прочь, дождь хлестал по голове и промочил одежду. Через пятнадцать минут он был в миле отсюда, на окраине Софии, шел по тихой улице. Он заплатил бездомному пятьдесят евро за его шерстяную шапку, прежде чем сесть на автобус. Виктор сидел сзади, прижавшись отрубленной частью головы к холодному оконному стеклу, чтобы удерживать давление на рану, и выглядел как очередной усталый и промокший путник. В автобусе было пять человек. На Виктора никто не обращал внимания.

  Боль усиливалась, когда адреналин улетучивался. Он посмотрел на часы. Чуть позже полуночи. Новый день. Раненый, но живой, остальные члены команды Кидона далеко позади него. Израильтяне не стали бы его искать сейчас. Они будут извлекаться, как и он, стараясь как можно больше дистанцироваться от неудавшегося похищения. Они не хотели связываться с болгарскими властями больше, чем он.

  Еще до конца дня выжившие члены команды вернутся в Израиль, пытаясь выяснить, что пошло не так. В ближайшие дни предстояло написать отчеты, найти тела, посетить похороны, восстановить нос. Пока что они не представляли для него угрозы, но Виктор знал, что опасность еще не миновала. После сегодняшней ночи Моссад больше, чем когда-либо прежде, захочет его крови. Они могли встать в очередь.

  Отражение в стекле уставилось на Виктора. Глаза были немигающими черными шарами на лице без выражения, искаженном каплями дождя. Полупрозрачный призрак, парящий над внешним миром.

  Автобус выехал из города. Куда, он не знал. Ему было все равно. Виктор закрыл глаза и позволил себе заснуть.