оборудования субмарины для гидрографических изысканий, выглядела солидно. Но он не учёл флотских масштабов.

— Нужен авианосец, — предложил Колчак — «Морской Витязь» всем хорош, но гнать его к Антарктиде через всю планету вряд ли разумно. А как иначе обследовать Антарктику с воздуха?

— Вы рассчитывайте заметить следы гиперборейцев с высоты? — развеселился старый энтузиаст.

— По чести говоря, я не представляю, что мы там увидим, — парировал адмирал. — Но раз участвует флот, он обязан быть во всеоружии.

Он не упомянул, что столетием назад русские полярники ходили к Антарктиде всего-навсего на двух шлюпах.

— Я с вами, гспда! — решительно вклинился Врангель, и Брусилов не успел остановить бравого генерала. — В англичан нельзя, так пингвинов с танка постреляю.

— Окститесь, Пётр Николаевич, — осадил его Государь. — Не гоже по Антарктике ездить на танке. А ваши таланты и дома нужны.

Глава 3 В Антарктиду

Учебно-исследовательское предприятие невозможно обставить с сохранением военной тайны, как боевую операцию. Тем паче освещаемую в газетах как торжественное предприятие, приуроченное к столетию первого русского похода на крайний Юг и приготавливаемую с юбилейным масштабом.

Императорский флот выделил линейный крейсер «Адмирал Макаров», авианосец и вспомогательное транспортное судно, а одна из двух малых паровых субмарин за лето было перестроена в научно-опытовое судно. Ей полностью заменили рубку. Ранее заполняемая водой при погружении, она теперь включилась в объём прочного корпуса, на передней стенке появился иллюминатор и прожектор, для боевого корабля бессмысленные, вдобавок — сократившие максимально безопасную глубину. Пара носовых торпедных аппаратов, из которых успели хорошо если по разу выстрелить, была снята, на их месте появилась мудрёная установка из электрических машин.

Наконец, адмирал Колчак, чуя нездоровый интерес к грядущей эпопее, приказал скрытно выйти в море боевой подводной лодке океанского класса в две тысячи тонн, никак не афишируя её связь с антарктическим конвоем. Отчалив из Владивостока, она взяла курс на юг. Экипажу было озвучено, что предстоит редкой сложности и продолжительности рейс через Индийский океан, вокруг Африки и на базу Императорского флота в Средиземноморье. Чрезвычайно объёмистый пакет капитан «Борея» вскрыл лишь у корейских берегов и, сдержанно ругнувшись, созвал офицеров, штурману же вручил набор карт для прокладывания курса в Антарктику.

В газетах острили, ехидно комментируя изрядно дорогой вояж боевых кораблей и во всеоружии: пингвинов воевать собрались? Бить торпедами кашалотов? Хуже, что неподдельный интерес проявил и Берлин. Кайзер прислал личное письмо Александру Четвёртому, предлагая включить германские корабли в экспедицию и отправить на борт «Макарова» германских специалистов.

Самохвалов, специально вызванный в Гатчину, чтобы ознакомиться с перепиской августейших персон, обеспокоился не на шутку.

— Александр Михайлович, извольте обратить внимание: в их списке Вольф Шпеер, он со мной в Константинополе был.

— Не понимаю вашего волнения, любезный Пётр Андреевич. Ясно же — антарктический вояж связан с находкой того артефакта.

— Именно! — всплеснул руками пожилой авиатор. — Но Шпеер представлен был как археолог! Карта получена, на Юге другие учёные требуются: географы, гидрографы, геофизики, гляциологи, биологи. И я больше вам скажу, Государь мой, подозрительный он господин. Скажете, старческая паранойя?

— Скажу другое — не могу Кайзеру отказать в подобной безделице. Так пусть германцы садятся на авианосец, меньше будет возможностей совать нос куда не просят.

— Позволю себе заметить, Александр Михайлович, на «Макарове» газетчики и фотографы. Неудобно выходит отправлять иностранцев-то на галёрку.

— Ну, не монаршье это дело — обсуждать расквартирование подданных, — Император погладил щёгольскую короткую бородку, которая шла ему куда больше, нежели несчастливому предшественнику. — Так что на вашей совести эта оплошность, что высоких гостей местом обидели.

— Будет сделано в лучшем виде, Государь, — понимающе кивнул Самохвалов.

Однако к моменту выхода из Кронштадта «Адмирала Макарова», авианосца «Император Николай I», вспомогательного судна «Дежнёв» и малой подлодки «Рысь», в компанию к русским запросилась малая германская эскадра — линейный крейсер «Зейдлиц» и лёгкий крейсер «Висбаден». Александр Васильевич, не усидевший в родных пенатах и лично возглавивший русский отряд, хоть и невеликим для полного адмирала, досадливо крякнул и решил ответить уклончиво. Когда миновали датские проливы, он велел отстучать такую радиограмму: от Его Императорского Величества приказ принять командование объединённой эскадрой не получил, как и подчиниться германскому адмиралу. Иными словами: плетитесь сбоку, сзади или спереди, но в кильватер не пристраивайтесь; океан велик. Сам же решил не заходить в порты на юге Атлантики, пусть экипажи этому и не радуются. Имея плавучий склад и резервуар в виде «Дежнёва», эскадра может бункероваться в открытом море, экономя какие-то часы, на сём оторваться от германской группы.

Стоит сразу сказать, хитрость не удалась — медленный транспорт да «Рысь» на буксирном тросе замедлили движение. Контр-адмирал Энгельгардт опередил значительно и прибыл на базу Кайзерлихмарине в Германской Юго-Западной Африке, имея более суток форы. Прознав об этом из радиосообщений, Колчак отчаялся стряхнуть германский пост и приказал зайти в Капстад, крупнейший южный порт Южно-Африканского Союза, получившего независимость после краха Британской империи.

Самохвалов путешествовал на «Императоре», сглаживая тем самым неловкость ссылки германских гостей на второй номер эскадры. И, конечно, он массу времени провёл на нижней палубе, облазив и ощупав «Сикорских» до последнего винтика, благо Колчак приказал Арцеулову, командующему авиацией в арктическом походе, всячески содействовать старому лётчику. Тот с удовольствием пошёл навстречу, не уступив лишь в одном. Пётр Андреевич с невероятной настойчивостью просился за штурвал и напоролся на непреодолимую стену отказа. Константин Арцеулов сам расстраивался, понимая, что годы пролетят гораздо быстрее желаемого, и он тоже когда-нибудь будет стоять перед молодым офицером и беспомощно повторять: «только один раз!». Или: «дозвольте в последний раз в этой жизни!» Но дело не только в возрасте. Даже самый опытный пилот не может быть допущен к посадке на авианосец, не сдав урок на суше. Поэтому Самохвалов вынужден был ограничиться ролью