иврит? И нам что, придется говорить на немецком? — недовольно пробурчал Цемель на русском, в полголоса, но так, чтобы все услышали.

— Я не совсем хорошо говорю на иврите, — сказал Рудольф.

— А я просто не совсем говорю на иврите, — заявил Беня Зайнц так же на русском, плюхаясь в соседнее с Рудольфом кресло. — Давайте на английском?

— Ой, зачем эти сложности, — замахал рукой Моня и улыбнулся. — Давайте будем говорить на русском, раз никто не слышит? Подождите говорить, дайте я скажу сначала. Уважаемый Михаил у нас профессор, историк, регионовед и просто человек удивительно больших знаний, поэт среди экспертов, он будет все знать, все объяснять, всем все рассказывать, — Михаил Цемель неопределенно махнул рукой, то ли отрицая сказанное Моней, то ли призывая продолжать. — Беня Зайцен…

— Зайнц! — рявкнул Беня с кресла. Он уже порядочно выпил, судя по раскрасневшемуся носу.

— …очень хороший, продаваемый писатель, с интересными теориями. Он пишет под другим именем, в Америке, но это он сам расскажет, когда захочет, — невозмутимо продолжил Моня, и только в глазах его заиграли лукавые искорки. — А вот Рудольф, — сказал он, повернувшись к Михаилу Цемелю. — Как и мы все, из России, но он сначала уехал в Германию, где женился на девушке из хорошей еврейской семьи. Удивительно, но хоть он и атеист, не постеснялся подумать хорошо и принял иудаизм, а потом, в отличие от нас всех, он немного повоевал в Цахале, и до сих пор состоит в резерве, так что тут все свои.

— Хватит уже всем говорить, что я хам, я же еще ничего и не начал! — возмутился Миша Цемель.

— Я не хочу никого вводить в заблуждение, — вмешался Рудольф, — но я скорее агностик. Строго говоря, эта история с иудаизмом затеялась из-за родителей жены. Нет, ребе говорил со мной как полагается, у меня есть поручители, и да, я искренне хотел на ней женится, так что все условности соблюдены.

— Я сам это слышу?! Условности! — опять возмутился Михаил Цемель, но уже без прежней горячности. Он взял свой опустевший стакан и встал. — Я собираюсь себе налить что-нибудь. Рудольф! Что вы будите пить? Тут есть много хорошего, и Моня за это не просит денег!

— Водку с колой, — определился Рудольф, немного подумав.

— Как стриптизёрши в Лас-Вегасе? — хохотнул Беня из своего кресла.

— И вы, молодой человек, думаете, такие знакомства помогут вам в жизни? — тут же отозвался от барной стойки Миша.

— О чем вы спорите? — внезапно грозным голосом вмешался Моня. — Вы не от том спорите! Да, я вам плачу затем, чтобы вы спорили, но не об этом!

— Но за что вы нам платите? Вы расскажите, а то я уже весь озадачился, — серьезно сказал Беня Зайнц, отставив бокал. И даже Миша Цемель молчаливо замер у стойки, не желая отвлекаться от слов Меира.

Моня постучал пальцами здоровой руки по подлокотнику своего несуразного кресла.

— Ну давайте поговорим так. Я скажу, что мы должны сделать, а вы будете говорить, как вам лучше. Так случилось, что вы таки имеете отношение к тому вопросу, который я задам завтра.

— Какому вопросу? — тут же спросил Миша.

— Который я задам завтра, — невозмутимо повторил Моня и продолжил: — И вы все знаете, что есть такая хорошая штука, мозговой штурм. Вот этим вы и займетесь.

— Нас маловато для мозгового штурма, — скептически заявил Беня.

— Так я вам с Мишей буду помогать, — радостно заявил Моня, — а Рудольф у нас будет судья.

— Не совсем понимаю, — сказал Рудольф, — почему именно я.

— Потому что я думаю, что так правильно, — с металлическими нотками в голосе отрезал Моня. И поднял руку, призывая к тишине одновременно попытавшихся что-то сказать Мишу и Беню. — Замрите все! На сегодня хватит, я уезжаю спать. Давайте будем спокойными людьми, познакомьтесь тут со всеми, спальню вам покажут, вот кнопка для вызова моих домработников. Я все что нужно, скажу завтра, у вас будет еще две недели, чтобы со мной наговориться.

И, больше никого не слушая, Моня и в самом деле укатил. Вместо него зашел человек в удивительно строго выглядящем на нем мешковатом свитере и какими-то неуловимыми армейскими повадками. Он представился домработником Игорем. Игорь показал гостям их комнаты, где они будут жить, и помог отнести багаж. Под гостевые спальни отводилось целое крыло. Спален было целых шесть, но под строгим взором Игоря даже Миша не решился выбирать, поэтому они заселились, как в армии. От входа по порядку и старшинству — Цемель, Нойманн, Зайнц. Игорь был немногословен, небрит и угрюм, а кроме того имел совершенно славянскую внешность. По дороге он объяснил, что свет в доме горит круглые сутки, и выключить его нельзя. Таковы уж причуды Меира. Для того, чтобы гости могли уснуть, в прикроватной тумбочке находилась целая коллекция масок для сна. Сами комнаты напоминали номер отеля. Большая кровать, нейтрально серый цвет стен, неброские украшения на стенах. И невероятно яркие светодиодные светильники, утопленные в потолок. Немного обескураживало отсутствие окон. Неприметная дверь, которая вела в отдельный санузел, в котором помимо унитаза и большой раковины уместились биде и душевая кабина.

Рудольф разложил вещи, немного подумал и выложил пистолет в ящик тумбочки. После чего, поскольку на часах было всего лишь начало восьмого, вернулся в гостиную, где тут же был встречен Беней и Мишей. Оба были слегка пьяны еще до того, как приехал Рудольф, и сейчас продолжали банкет. Обследовав холодильник Меира и разграбив его бар, они играли в бильярд, попивая алкоголь. Но если Миша еще себя сдерживал, то Беня, похоже, не знал своей меры. Или, как сказала бы теща Рудольфа — «Запланировал напиться совсем пьяным». Рудольф был усажен в кресло, обласкан, вооружен стаканом с хорошим и дорогим алкоголем и под звонкое «Лехаим!» напоен. После нескольких порций и десятка анекдотов и случаев из жизни Рудольф понял, что с ним проводят «мягкий» допрос. Миша с Беней выспрашивали Нойманна о его родителях, жене, родственниках, месте службы, учебе, любимых фильмах. Рудольф к этому привык, такое происходило каждый раз, когда ему приходилось встречаться с родственниками его жены. Но сейчас он был не настроен на это, поэтому встал и, попрощавшись, отправился к себе в спальню. Он принял душ, почитал перед сном и ровно в десять ноль-ноль лег в кровать, натянув на глаза повязку. Обычно он ложился чуть позже, но сейчас планировал выспаться как следует, чтобы завтра быть бодрым, энергичным и трудоспособным. Но его планам помешали.

Примерно в час, когда Рудольф уже спал, в его комнату ворвался Беня. Двери в гостевых комнатах не закрывались, только захлопывались. Но открывались с ужасным лязгом.

— У вас тоже нет