Джеймс Клавелл ДЕТСКАЯ ИСТОРИЯ

Предисловие переводчика

Этот рассказ написан (и опубликован в журнале) в разгар «холодной войны», в 1963 г. В 1981 г. Дж. Клавелл его переработал для выпуска отдельной книгой, а в 1982 г. — экранизировал. Чтение рассказа вслух, равно как и фильм, занимают 25 минут — ровно столько, сколько длится действие в самом рассказе.

Сам Клавелл рассказывал, что на создание этого рассказа его вдохновил разговор с дочерью, только что вернувшейся из школы. Шестилетняя Микаэла объявила, что она выучила «Клятву верности»^[1]. Отца внезапно поразила мысль: хотя дочь и запомнила текст, но понятия не имела, что означает большинство слов.

«В тот день, — пишет Клавелл, — я стал спрашивать у разных людей разного возраста: „Вы знаете „Клятву верности“…“, но ни разу не успел закончить: все тут же начинали трещать, как попугаи, так что слова были непонятны и похожи друг на друга. В каждом случае я обнаружил, что ни один учитель, ни вообще кто бы то ни было никогда не объяснял смысла ни единого слова ни одному из моих собеседников. Всем просто полагалось дословно запомнить текст. В тот же день и появилась „Детская история“. Именно тогда я по-настоящему понял, насколько уязвим ум ребёнка — да, вообще-то, и любой разум — при наличии контролируемых обстоятельств. Обычно я пишу, затем переписываю и переписываю, но эта история появилась мгновенно — чуть ли не сама по себе. Пришлось изменить от силы три слова. И этот рассказ очень нравится мне, потому что он задаёт мне вопросы. Например: как произносить „Клятву верности“, не понимая, что ты говоришь? Почему так легко изъять одни мысли и внушить другие? Что такое свобода, и почему это так трудно объяснить? „Детская история“ задаёт мне всевозможные вопросы, на которые я не могу ответить. Возможно, это удастся вам. И тогда ваши дети будут…»

В. Борисов

ДЕТСКАЯ ИСТОРИЯ (но не только для детей)

Учительницей владел страх.

И дети боялись. Все, кроме Джонни. Он смотрел на дверь классной комнаты с ненавистью. И чувствовал, как изнутри поднимается ярость. Это придавало ему силы.

Часы показывали без двух минут девять. Учительница перевела бессмысленный взгляд от двери на флаг, стоявший в углу комнаты. Но сегодня она его не видела. Она была ослеплена ужасом, беспокоясь не столько о себе, сколько о них, своих детях. У неё никогда не было собственных детей. Она никогда не была замужем.

В затуманившемся сознании ряд за рядом появлялись лица детей, которых она учила все эти годы. Целый легион лиц. Но она не могла различить ни одного конкретного. Всё то же самое лицо, которое изменяется, но незначительно. Всегда примерно одного и того же возраста. Семь или около того. Может быть — мальчик, может быть — девочка. Это лицо всегда открыто и готово впитать те знания, которыми делилась она. И это же лицо смотрит на неё — открытое, полное ожидания и доверия.

Дети шумели, глядя на неё, гадая, что с ней стряслось. Они не замечали седые волосы, старые глаза, морщинистое лицо, поношенную одежду… Они видели только свою учительницу, которая заламывала в отчаянии руки. Джонни отвернулся от двери и смотрел вместе с другими детьми. Он ничего не понимал, кроме того, что учительница боялась, а оттого, что она боялась, им было только хуже, и он хотел крикнуть, что нет никакой необходимости бояться. «Не стоит терять голову от страха только потому, что ОНИ нас завоевали», как говорил папа. И ещё: «Не бойся, Джонни. Если ты слишком сильно испугаешься — считай, что ты мёртв, даже если жив».

Звук шагов приблизился и затих. Дверь открылась.

Дети ахнули. Они ожидали людоеда, великана, зверя, ведьму, монстра — эдакого космического монстра, возникающего перед тобой, когда погасли огни, и мама с папой поцеловали тебя и пожелали спокойной ночи, а ты испугался, и залезаешь под одеяло с головой, и вдруг — всё, ты уже проснулся, и пора идти в школу. Но в дверях вместо монстра стояла очаровательная молодая девушка. Её одежда была опрятной и чистой, и вся — оливково-зелёного цвета, даже туфли. Но самое главное — на её лице сияла чудесная улыбка, и когда девушка говорила, то без малейшего акцента. Дети очень удивились, поскольку ОНИ были чужаками из далёкой заморской страны. Так все говорили о НИХ.

— Доброе утро, дети, я ваша новая учительница, — сказала Новая Учительница. Потом тихо закрыла дверь и подошла к учительскому столу, и дети в первом ряду почувствовали и вдохнули её запах — чистоты, свежести и юности — и, проходя мимо Сандры, сидевшей в конце первого ряда, она сказала: «Доброе утро, Сандра», и Сандра покраснела до кончиков ушей и удивилась и испугалась, как и все: «ОТКУДА ОНА ЗНАЕТ МОЁ ИМЯ?», и её сердце забилось в груди, а на душе стало очень тяжело.

Учительница встала, пошатываясь.

— Я… э-э… я… доброе утро… — Её слова были сбивчивы. Она тоже пыталась преодолеть потрясение. И тошноту.

— Здравствуйте, мисс Уорден, — сказала Новая Учительница. — Теперь я беру ваш класс. А вы идите в кабинет директора.

— Почему? Что будет со мной? Что будет с моими детьми? — Слова хлынули из мисс Уорден, и жидкая прядка волос упала ей на глаза. Детям невыносимо было слышать её голос, у кое-кого к глазам уже подступали слёзы.

— Он просто хочет поговорить с вами, мисс Уорден, — мягко сказала Новая Учительница. — Вам следует позаботиться о себе. Нельзя так расстраиваться.

Мисс Уорден видела улыбку Новой Учительницы, но не была тронута её состраданием. Она попыталась сдержать дрожь в коленях.

— До свидания, дети, — сказала она. Дети ничего не ответили. Они были слишком напуганы звуком её голоса и слезами, текущими по лицу. И некоторые плакали, как и она, а Сандра побежала за ней.

Новая Учительница закрыла дверь за мисс Уорден и, вернувшись в комнату, взяла Сандру на руки.

— Дети, дети, не надо плакать! — сказала она. — Вот что, давайте-ка я вам спою. Слушайте!

И она села на пол, изящно, как ангел, с Сандрой на руках, и она начала петь, и дети перестали плакать, потому что мисс Уорден никогда, никогда не пела им и, конечно, никогда не сидела на полу, а все в классе знали, что нет лучше места для того, чтобы сидеть. Они заворожённо внимали счастливым переливам голоса Новой Учительницы и странным словам иного языка, что вздымались и опускались, как море травы, и рождали песню. Это была детская песня, и она успокоила других детей, и после первого припева Новая Учительница рассказала им, о чём говорится в песне.

А повествовала эта песня о двух детях, которые заблудились и остались одни в большой степи среди высокой травы, и