расе родители белые, а белых на земле было до хуя. — Ебучая ледышка.

Вечер прошёл как-то даже спокойно, ребёнок не орал, тихо занимаясь какой-то игрушкой, лёжа у себя в кроватке. А Брок валялся в своей кровати с планшетом, пытаясь выяснить, когда и где продавались подобные кулоны, только иногда меняя начинающему хныкать ребёнку игрушки, которых было две. Погремушка и грызунок, но этого было достаточно.

Хотелось выпить и закурить прямо в кровати, но от этого Брок решил отказаться, всё же он был ответственным человеком, а при нём не курил даже отец. И не пил. Значит, и Брок последует его примеру, всё же отец занимался им, когда счёл достаточно взрослым для этих занятий. Жаль, ни отцу, ни матери уже не позвонишь, он бы спросил совета у своих родителей, но было просто не у кого. А ехать на кладбище и стоять у могилы, требуя у небес ли, у скелетов ли в могилах, совета Брок не собирался.

Ребёнок захныкал, и Брок оторвался от планшета, ничего не найдя, взял малышку на руки, надеясь, что новая игрушка устроит, но нет. Ребёнок плакал, тёр маленькими кулачками глаза и уши и начинал заходиться плачем не на шутку.

— Ну что такое, боец? — тихо рыкнул Брок, утерев пальцем слюнявый ротик. — Так, командиру твоё поведение не нравится. Что будем делать?

Но слова не помогали, ребёнок плакал всё сильнее, и Брок сдался, решившись на укачивание, тихо напевая армейскую кричалку. Помогло, ребёнок стал успокаиваться и засыпать.

— Ах, вот что тебе надо было, — вздохнул Брок, укладывая уснувшего минут через сорок укачивания младенца. — Спи, боец.

Брок выключил свет и улёгся, заворачиваясь в одеяло, рассчитывая выспаться до прихода Эммс утром. Но не тут-то было. Через пару часов Брока разбудил плач. Выматерившись, он откинул одеяло, но подождал с минуту, в тщетной надежде, что ребёнок успокоится сам. Но нет, ничего подобного. Пришлось вставать и брать на руки, снова укачивать, декламировать почти шёпотом кричалку, но ничего не помогало. Его “боец” всё плакала и плакала, надрываясь. Брок уже попробовал и покормить, но ребёнок отказался от еды, от воды тоже отказался, и Брок понял, что не справляется. Уже не справляется.

— Да, — ответили Броку практически сразу. — В чём дело, Брок.

— Серб, выручай! — оставив плачущего ребёнка в комнате наверху, Брок спустился на кухню, чтобы поговорить в тишине. — У меня ребёнок, и он плачет уже час, что делать?

— Ладно, все вопросы я задам тебе завтра, — вздохнул Серб. — Ты пробовал кормить, поить…

— Да всё я перепробовал, — Брок не выдержал и этих пары минут, поднялся в спальню и взял малышку на руки. Плач не прекратился. — Орёт дурниной.

— Слышу. Ляг и положи ребёнка животом себе на живот, — выдал указания Серб. — Я завтра к тебе заеду утром.

— Уже жду, — заверил Брок. — А если не поможет?

— Если не поможет, вызови парамедиков, я не педиатр, — устало сказал Серб.

— Я тебе перезвоню, если что, — заверил Брок, проигнорировав слова Серба и положил трубку. — Ладно, боец, последуем совету дока.

Брок лёг, укладывая ребёнка, как сказал его врач, пусть и не педиатр, и стал аккуратно поглаживать по маленькой спинке. Ребёнок стал затихать и наконец уснул, пуская слюни. Брок же не спал всю ночь, боясь даже двинуться, чтобы не разбудить маленькое орущее чудовище, которым оказался милый с виду ребёнок. Худенький, маленький и милый, когда не орёт.

Брок уже успокоился сам, лёжа без движения, весь в напряжении, когда услышал очень характерный звук, а потом и запах.

— Да вы издеваетесь! — почти панически тихо выдохнул он, прикидывая, как теперь переодеть ребёнка так, чтобы он не проснулся, но это было невозможно. Захотелось малодушно дождаться утра, но само понимание, что на нём лежит обгадившаяся личинка человека, было настолько омерзительным, что Брок решился.

В надежде, что не придётся переодевать это чудовище полностью, Брок аккуратно снял ползунки, стараясь не разбудить, но ничего не получилось. Проще было бомбу обезвредить, чем переодеть ночью ребёнка, не разбудив.

— Какой же ты вонючий, боец, — сказал Брок полупроснувшемуся ребёнку, раздевая окончательно. — Всё, водные процедуры.

Скривившись и стерев всё, что мог салфетками и старым подгузником, Брок понёс уже совсем проснувшегося ребёнка в ванную, чтобы как следует вымыть, на этом настаивали и Эммс, и Роллинз. А Эммс ещё заметила, что половые органы надо промывать хорошо, иначе будет какое-нибудь неприятное воспаление.

Смывая остатки вполне естественных, но очень неприятных дел, Брок поначалу страшно кривился и делал всё сугубо вытянутыми руками, но потом, когда розовая попка стала полностью чистой, просто вздохнул, взял полотенце и прижал своего “бойца” к себе, чтобы вытереть воду с кожи.

И снова переодевашки под плач, но уже не такой надрывный, скорее обиженный и просящий одновременно. С чего Брок вообще это взял, он не представлял, но был уверен, что за пару часов до этого ребёнок плакал иначе.

— Ох, может, ты есть хочешь? — спросил Брок. — Ладно, боец, пошли, приготовим тебе, — он кинул взгляд на часы, — поздний ужин. Для раннего завтрака ещё пара часов у нас есть.

Ребёнок с удовольствием схватился ручками за бутылочку, и Брок успокоился. “Боец” не доел, уснув в процессе.

— Мне точно нужен отпуск, если такое будет каждую ночь, — проворчал Брок, закрывая глаза в тщетной надежде проспать часов до шести.

Комментарий к Часть 1

Продолжение на Бусти. Всем спасибо)

========== Часть 2 ==========

Броку повезло проспать аж до половины седьмого, пока его не разбудил стук в дверь. Очень настойчивый. Эммс и Серба Брок ждал не раньше восьми, поэтому незваного гостя хотелось послать куда подальше, но мало ли, кто решил к нему нагрянуть.

А вдруг нашлись родители ребёнка? Полиции Брок не боялся, да и родителям откуда было бы взяться? Так или иначе, пока “боец” не проснулся, нужно было унять этого дятла, и Брок, тяжело поднявшись после почти бессонной ночи, натянул штаны и пошёл открывать. Каково же было его удивление, когда на пороге он увидел Зимнего. Чисто вымытый, волосы аккуратно собраны в хвост, в гражданской одежде — что-то новенькое. Брок присмотрелся — да и не такой уж он и страшный, этот Зимний, просто угрюмый небритый мужик, вот и всё. По крайней мере, на проходимца с большой дороги или бомжа он не походил. В левой руке он держал автокресло, а в