Теперь он начинает об этом жалеть, но старательно выкидывает мысль из головы. Переезд – и без того хлопотное дело.
В воздухе разит пеплом и экскрементами. Солнце садится, заливая округу леденцово-оранжевым. Пронзительный свет окрашивает все, чего касается, и весь город кажется раскаленным и сахарным. Томас надеется, что со временем полюбит эти виды.
Дом после долгого отсутствия выглядит еще более заброшенным. После пешей прогулки у Томаса болят ноги, и только сейчас он задумывается, что стоило бы купить машину.
Томас возится с ключом, роняет его, подбирает, пробует снова. На крыльце поскрипывает на ветру кресло-качалка. Интересно, много ли вечеров проводил на ней старый священник, созерцая пустынный двор, потому что больше смотреть не на что?
И все же закат великолепен. И что толку жаловаться на двор? Это его собственная земля, а ведь в Чикаго Томас несколько лет жил в тесной квартире. Может, попробовать разбить сад.
Оказавшись внутри, Томас запирает дверь, оставляет обувь на коврике и устало шаркает в ванную. Десять минут спустя он уже в спальне, стоит на коленях на скрипучих половицах возле кровати. За стенами лишь тихий шелест кукурузы да карканье ворон. Хорошо снова опуститься на колени и поговорить с Богом.
– Господи, я взываю к тебе. Сделай меня достойным моего призвания, – говорит Томас. Переплетенные пальцы, склоненная голова – он чувствует в себе небывалую святость. – Сделай меня достойным детей Твоих, коих повстречал я сегодня, придай мне сил волей Твоей. И пусть через меня воля Твоя вершит благие дела на этой земле. Пусть я буду жить во славу Твою, во славу Тебя, перед Кем благоговею всей душой. Аминь.
Он долго лежит без сна, а потом засыпает, свернувшись клубком и слушая часы на стене – тик-так, тик-так.
***
Дьявол приходит с запада, и экзорцист следует за ним.
Вот он идет, раздвигая кукурузу, и шаги его совпадают со следами Дьявола, будто бы те созданы специально для него.
Замерев, экзорцист падает на колено, погружает пальцы в мягкую землю. С востока с криками летят птицы – что-то вспугнуло их.
Экзорцист встает на ноги – сует руки в карманы, горбит спину. Из него вышло бы славное пугало, темное и скрюченное на фоне качающейся кукурузы. Носком ботинка он ковыряет один из следов Дьявола и идет дальше, бездумно побрякивая ключами в кармане.
Дьявол пришел в городок Снейкспринг.
Экзорцист собирается поймать его.
***
Томас набрасывает халат и, моргая, выходит навстречу утреннему свету. Он щурится в небо, и сам не знает, что ожидает увидеть. Наверху лишь яркая безупречная синева. Давненько Томас не видел ясного неба.
Ему снова снился сон.
Перед дверью лежит газета – самая настоящая газета. Подобрав ее, Томас озирается, словно опасаясь увидеть мальчишку в бейсболке и полосатой рубашке, который высунется из-за ограды и потребует плату.
Никого. Так что Томас возвращается в дом. Бросает газету на стол и вдруг чувствует такой ужасный узел, скручивающийся и раскручивающийся в животе, что приходится опереться на столешницу и подышать. Ощущение прокатывается по телу, будто приливная волна, и когда оно, наконец, исчезает, Томас еще несколько секунд держится за стол – просто на всякий случай.
Он заболел. Так и есть. Слишком много непривычно свежего воздуха.
Оставив газету на столе, Томас снимает халат и идет в душ – вода холодная, но терпимая. И только заканчивая вытирать волосы, он понимает, что совсем забыл об утренней пробежке.
Такого не случалось со времен колледжа.
Томас одевается – с выверенной педантичностью, руки действуют сами, пока ум занят чем-то иным.
- Я болен, – вслух говорит он. – Я приболел, вот и все. Я болен и вижу то, чего нет.
Опустившись на колени у окна, Томас склоняет голову.
- Господи, я не знаю, что ждет меня сегодня. Но я уверен: все, что произойдет, случится по воле Твоей, и воля Твоя будет направлять меня ради великого блага. Я почитаю Волю твою и замысел Твой и подчиняюсь им всем сердцем своим и всей любовью к Тебе, Папе и Непорочной Деве Марии.
«Аминь, – думает он, – аминь». Но это еще не все.
- Господи, – продолжает он, сделав глубокий вдох, – сохрани меня и мой дом. Направляй меня и впредь по предначертанному Тобой пути. И … если сил моих будет недостаточно…
Это плохая мысль, Томас не стал бы ее озвучивать, если бы его слушал кто-то еще.
- …ниспошли того, кто сильнее меня, кто сможет помочь мне исполнить замысел Твой. Аминь.
День проходит словно в тумане.
Томас осваивает новый офис: пишет проповеди, знакомится с обстановкой – но ни на чем толком не может сосредоточиться. Он почти каждый час отлучается в туалет и пьет как можно больше воды, но ничего не помогает.
Это даже не плохое самочувствие – это упорное беспокойство, от которого тянет посмотреть, нет ли чего за спиной или под кроватью. Какая-то подспудная жуть.
Вечером, когда солнце уходит за кукурузу, Томас снова стоит перед дверью своего дома, и ему кажется, что его сейчас стошнит.
Что-то следит за мной.
Такого не может быть. Ничего подобного нет.
Есть.
Дрожащей рукой Томас сует ключ в скважину – тот скрипит по металлу замка.
Что-то следит за мной.
Уже готовясь открыть дверь, Томас вспоминает детство в Мексике. Когда он боялся чудовища, притаившегося за дверью, то резко распахивал дверь и кричал: «¡Te veо!*» – чтобы напугать чудовище первым.
Что за глупость.
Набрав воздуху, Томас дергает дверную ручку.
- ¡Te veo!
Ничего. Пустая прихожая, тихая кухня, коридор, гостиная.
Чувствуя себя изрядным дураком, Томас проскальзывает внутрь и запирает дверь. Немного погодя он преклоняет колени для молитвы – но на уме зияющая пустота.
Что можно об этом сказать?
- Господи, – слабо выговаривает он.
И молчит.
Ночью, зарывшись лицом в подушку, Томас надеется, что сны принесут облегчение.