Лично я предпочел бы, чтобы меня не ели.

В защиту этой точки зрения у меня есть немало аргументов. Уже то, что меня считают деликатесом, я нахожу оскорбительным потому, что я вообще не блюдо. Точка.

Далее, если хотите знать мое мнение, есть множество продуктов гораздо лучше меня.

Полагаю, с доброй тарелкой макарон с яйцом под томатно-базиликовым соусом, с кусочком масла шарант-пуату и тертым сыром пармезан не сравнится ничто.

К тому же, макароны можно с успехом сопроводить изрядным количеством бесхитростного пива в чудесных золотистых банках, или взять бутылочку Божоле Виллаж. Сущая нега для вкусовых сосочков. А мы с моими сородичами, несмотря на нашу столь «завидную» репутацию... У тех, кто занят нашим отловом, портятся от наших усиков и шипов на панцирях руки, мы часто не слишком свежие, и я даже не говорю о тех из нас, кого сервировали замороженными (кулинарная ересь, да еще скандальнейшая).

Я слыхал (и думаю, что это так), что многие люди, которые нас ели, как следствие страдали от пищевого отравления (иногда со смертельным исходом) или аллергии, которая им навсегда воспрещала употреблять морепродукты и моллюсков.

Такая досада.

Наконец, я надеюсь, что у вас хватает здравого смысла и развитого вкуса, чтобы не увлекаться нашей плотью — которая, кстати сказать, сильно переоценена и не заслуживает такого интереса, как старается уверить недобросовестная реклама или репутация, в основном сводящаяся исключительно к «говорят, что...» Наконец, съедать нас — это скорее снобизм, чем настоящая гастрономическая культура. Говорю вам, что мы как блюдо... никакие.

У нас даже нет отчетливого вкуса: нас же приходится приправлять майонезом или соусом термидор с растительным маслом и луком-шалотом, чесноком, зеленью; а ведь каждый знает, что блюдо, к которому требуется соус, непременно страдает нехваткой собственного вкуса.

Посмотрим правде в глаза – мы пресные.

Так что, даже если вам предлагают нас съесть, научитесь произносить это простое предложение, которое все расставит по местам: «Нет, спасибо, это меня не интересует; подайте мне лучше по-настоящему вкусное блюдо, которым не отравишься, например, добрый стейк с кровью».

Вы об этом не пожалеете.

Что касается собственно моей жизни, то, думаю, если бы вы с ней познакомились поближе, вас еще меньше тянуло бы съесть меня.

Начнем с того, что я родом с Кубы, и, как вы, наверное, знаете, мы там кормимся, сползаясь украдкой к стокам канализации в открытое море. Короче, наша пища — ваши туалетные отходы, отбросы из мусорных баков, пластиковая дрянь и трупы животных или людей (кубинская мафия сливает свои проблемы к нам на обед). Не зря нас относят к категории животных-некрофагов или копрофагов. Если вы не знаете точного значения этих двух слов, обратитесь к словарю.

Итак, Куба. В тех краях нам, самцам, ближе к весне неудержимо хочется потрахать наших маленьких ласковых самочек (сознайтесь, не нам одним, с вами тоже бывает). Итак, когда заговаривают гормоны, мы с моими дружками спускаемся (до глубины 1500 метров) на морское дно и отправляемся на поиски этих дерзких барышень, которые должны нас нетерпеливо поджидать, разалевшись от желания.

Все знают, что их можно встретить там, среди холодных вод Крайнего Севера, потому что нам ледяная вода подходит для размножения идеально. Вот мы и отправляемся. Нужно сначала идти, потом, наконец, плыть. Дни и дни подводных походов. Парень спереди, парень позади, плотная длинная процессия, усики касаются спины впереди идущего. Это весеннее паломничество.

И пока я марширую и уже себе представляю, как осеменяю яйцеклетки первой встретившейся женщины — вот тебе раз, передо мной появляется какая-то металлическая сетка, которая меня и моих друзей ловит и вытягивает из воды

Как только я оказываюсь на воздухе, меня бросают в огромное корыто, набитое другими особями, мы все там нагромождены вповалку, лапки вперемежку с усиками, и слишком мало воды, чтобы двинуться. Мы куда-то путешествуем в тесноте и темноте, совершенно не давая друг другу шевельнуться.

Должен сказать, в тот момент у меня появилось плохое предчувствие. Я сказал себе: «Старина Боб (меня зовут Боб), я так думаю — ты в дерьме по шею».

И эта мысль более чем обоснованна, потому что через несколько дней заточения, настолько же томительного для тела, насколько удручающего для духа, я обнаруживаю, что нахожусь на кухне и смотрю, как часть из нас хватают и бросают заживо в котлы с кипятком.

Я всегда представлял себе, как спокойно старею и выцветаю в кругу друзей, и эти убийства, столь же впечатляющие, сколь и жестокие, тут же меня деморализовали.

Всякий раз, как приближался сачок, я трепетал.

«Надеюсь, он не за тобой, Боб».

Хуже всех, пожалуй, был молодой стажер-повар, который, желая пожалеть одного из наших, вместо того, чтобы сразу бросить в котел с кипятком, решил положить его в кастрюлю с холодной водой, которую он медленно нагрел. Иногда сострадание бывает хуже жестокости. Бедняга скрежетал о кастрюлю целый час, и даже нам в кухонном аквариуме нестерпимо было слышать его царапанье.

«Да прикончите его, он мучается!» - подумал я. Но, конечно, люди меня не слышали.

Да и кого волнует мнение старины Боба?

В один из дней меня перевели на выставку в обеденный зал ресторана.

Мы с самыми красивыми из моих сородичей наслаждались там восхищенными взглядами

проходящих поблизости человеческих особей.

Я должен признать, что в тот самый момент почувствовал легкую гордость.

«Боб, это на тебя они идут посмотреть».

Мы гордились лучшими из своей компании. Все эти здоровенные люди смотрели на нас с вожделением.

«Восемь ног, две мини-клешни, два длинных усика, полюбуйтесь стремительными обводами огненно-красного панциря, это я, это Боб».

И тут сачок вновь рассек поверхность волн и выловил моего приятеля Жиля. Тогда я понял, что это разукрашенное место не заповедное святилище. Вовсе наоборот. На кухне нас хватали наугад, по весу, здесь нас выбирали за нашу эстетику. И чем красивее мы были, тем больше шансов, что нас заберут.

В таком случае лучше быть скромнее и держаться в тени. «Но взгляните внимательнее, я весь поцарапан, у меня нет ноги, а кончик усика покривился».

Пойди объясни им, они на это высокомерно плевали, они просто смотрят на цвет моей